Лев удивился, услышав от Славы «заняться любовью» – он никогда не называл так секс, и не слышал, чтобы кто-то другой всерьёз называл. Но ещё больше его удивила в Славе эта вежливость в вопросах секса: «Спасибо», «Извини»…

- По-моему, мы и так занимались любовью, - негромко ответил Лев, подходя к нему.

Слава улыбнулся, и он сделал то, о чём мечтал с первого дня, как увидел: поцеловал в ямочку на щеке.

Он рассказал ему о Карине, об Артуре, о Кате (совсем немного). Был уже третий час ночи, они лежали на кровати плечом к плечу, и Слава смеялся, когда слушал о комичном знакомстве в самолете, тревожно замолкал на рассказе о гопниках по пути к общежитию, задавал много уточняющих вопросов про Катю – и Лев увиливал, потому что не был готов говорить о Шеве.

- Все твои истории о друзьях очень добрые, - сказал Слава. – Я бы хотел с ними познакомиться.

И он познакомился: прямо в такой же последовательности. В августе – с Кариной, на её дне рождении. Она, конечно, тут же поделилась, что была тогда в гей-клубе, когда «этот» пошёл знакомиться – ну, и во всех красках описала, как следила за ними исподтишка. Они много смеялись, а Лев, сидя рядом, обиженно хмурился – больше в шутку, чем всерьёз.

Знакомство с Артуром случилось через месяц, в сентябре – он праздновал окончание интернатуры и, приглашая Льва, уточнил: «Можешь позвать своего нового парня».

Льву не понравилось, как он назвал Славу «новым». Это он, Артур, заводил «новых» каждые два месяца, а для Льва это были вторые отношения после пятилетнего перерыва. Так что никакой Слава был не «новый», он просто… был.

После того, как они впервые поцеловались, Лев не сразу определился, перешли они на новый уровень отношений или остались на прежнем – друзьями. Когда на следующий день он уточнил этот вопрос у Славы, тот ответил: «Я думал, если люди поцеловались, значит, они теперь встречаются. Разве не так?». Лев расплылся в улыбке от умиления: «Боже, какой он наивный», и тут же тревожно одернул себя: «Черт, какой он наивный». Хоть бы ничего не сломать в нём.

В общем, они теперь встречались, осторожно целовались без языка и смотрели кино в обнимку. Лев рассказал об этом только Карине и Кате, а Артуру – нет. Его раздражала Артурова привычка обо всём скабрёзно и гаденько шутить: он представлял, как расскажет ему о Славе, и тот обязательно поржёт над его неудавшимся шаолиньством, спросит, трахались ли они уже (да, именно так – «трахались», а не «занимались любовью») и отпустит пару шуток насчёт их разницы в возрасте. Лев ничего этого не хотел, но и ничего скрыть тоже не смог: Артур сам обо всем догадался. По его «блаженному» (как он его назвал) виду и по общему ощущению благодушной расслабленности, Артур моментально сделал вывод, что у Льва кто-то есть. В конце концов, пришлось признаваться, но Лев отказался выдавать какие бы то ни было подробности.

Он и идти-то на его праздник не собирался, тем более – со Славой. Но, когда они прогуливались вдоль набережной, проговорился об этом предложении, и Слава спросил:

- А почему ты не хочешь идти?

- Слушай, он специфичный…

- А по твоим рассказам нормальный.

- Нормальный, но…

- Если дело во мне, можешь пойти один, я не обижусь.

Лев покосился на него, понуро опустившего голову, и вздохнул:

- Ладно, давай сходим, чтобы ты убедился: оно того не стоило.

Он больше шутил, чем говорил всерьёз – так ему, по крайней мере, казалось. Но там, в квартире, когда хозяин вечеринки встретил их словами: «Привет, Лев! – короткое рукопожатие, взгляд на Славу: - Ничего себе, где ты взял эту прелесть?», он впервые задумался, что останавливаться по пути к общежитию и спасать Артура от гопников было ошибкой.

В квартире, кроме них, было ещё человек пятнадцать, почти все – другие врачи, студенты и интерны, негромко играла классическая музыка, и Артур прекрасно исполнял свою роль интеллигента. Лев уловил мгновенную перемену в Славином настроении (с приподнятого на напряженное), попытался убедить его, что там, на входе, прозвучала идиотская шутка и не более того, но выловив Артура чуть позже, когда никого не было рядом, убедительно попросил не демонстрировать перед Славой скудоумие.

- Своих одноразовых парней называй как хочешь, а с ним веди себя вежливо.

- То есть, моих парней ты называешь одноразовыми, а к своему просишь вежливого обращения, - хмыкнул Артур. – Хорошо устроился.

- Так они правда одноразовые.

- Да? – Артур посмотрел ему прямо в глаза. – А Слава уже знает про твоего парня многоразового использования? Я имею в виду то последнее использование.

Льву стало плохо от одной мысли, что Слава может об этом когда-нибудь узнать, но он приказал сам себе не поддаваться: «Не показывай, что тебя это задевает».

- Ты меня шантажировать собрался? – спокойно уточнил он.

Артур мгновенно переменился в лице, улыбнулся по-дружески и мягко сказал:

- Конечно нет. Давай без обид. Я про «прелесть» сказал, потому что он правда хорош, просто комплимент. Такой невинный…

Они стояли в длинном проходе коридора, и Артур обернулся на Славу – тот, сидя на подоконнике кухонного окна, отчитывался сестре о своём местонахождении. Снова посмотрев на Льва, Артур закончил мысль:

- А невинные самые отвязные, да?

Лев подумал, что ещё чуть-чуть и ударит его. Его разозлило, как Артур позволил себе всё, что за три месяца отношений не позволял себе сам Лев. Даже в своих мыслях он всегда был аккуратен, нежен, бережен со Славой, а этот мудак, этот якобы друг, уже раздел его парня глазами, вырисовывая в своём воображении черт-те что.

Убрав руки в карманы брюк, Лев, обойдя Артура, пошёл на кухню, к Славе.

- У вас что, не было ничего? – спросил Артур в след, но Лев сделал вид, что не услышал вопрос.

Когда Слава закончил разговаривать по телефону, он, сославшись на духоту и головную боль, предложил ему прогуляться, и Слава сразу же согласился уйти.

- Я же говорил: оно того не стоит, – виновато сказал Лев, выходя из подъезда следом за Славой.

- Он специфичный, – согласился тот. – Но вечеринка прикольная, как в девятнадцатом веке.

А знакомство с Катей состоялось в октябре – неожиданно