- Эти мишени – антропоморфны, - ответил Слава. – У них силуэты, как у людей. Они сделаны так, чтобы вызывать ассоциацию с людьми.

Это было правдой: и здесь, и в Сан-Франциско помимо круглых мишеней были ещё и мишени-человечки: с головой и покатыми плечами. В новосибирском тире они были вырезаны из пластика, а в Сан-Франциско – набиты соломой.

Заметив растерянность Льва, Слава тут же уточнил:

- Я ни в чём тебя не виню. Я просто рассуждаю.

- Да, я понял, - кивнул Лев.

- Ты можешь работать, где хочешь.

- Спасибо.

- В смысле, для меня это ничего не поменяло. Это правда безобидно, просто мне не близко.

Лев кивал, а сам думал: больше ничего не расскажу. Они же как из разных миров: если Слава такого мнения о дурацком тире, созданном для развлечений, что он скажет про всё остальное?

Сам Слава скрытен не был от слова совсем. К концу июня Лев не только запомнил имена, даты рождения, особенности характера и предпочтения в еде всех членов Славиной семьи (их оказалось всего трое – мама, сестра и племянник), но и умудрился с ними познакомиться (со всеми, кроме мамы).

В тот день он зашёл за ним – впервые прямо в квартиру – и сразу оказался в царстве хаоса. Дверь открыла Юля, его сестра, и Лев мельком отметил, какие они разные со Славой: она русая, бледнокожая, с веснушками вокруг носа, с проступающими венами на тонких руках. Будто бы инь и янь.

Она держала яблоко в руке и, звонко откусив от него, спросила:

- А, это у тебя анатомия на старших курсах? Проходи, Слава щас выйдет, он просто штаны потерял.

- Не потерял! – раздался возмущенный голос из-за закрытой двери.

В квартире было всего две комнаты: одна вела в зал, а вторая, видимо, в спальню – за ней и скрывался Слава. Через минуту он высунул лохматую голову, коротко кивнул Льву и крикнул:

- Юль, а можно я твои надену?

- Какие? – она тоже выглянула из зала.

- Ну те.

- А, можно!

Лев внутренне содрогнулся от самой идеи надеть женские штаны, но промолчал. Может, он просто чего-то не понял?

Он стоял, переминаясь с ноги на ногу, и считал количество лепестков в изображении ромашек на обоях, как вдруг почувствовал, что что-то упирается ему в колено. Опустив взгляд, он увидел ребёнка, настойчиво отодвигающего его от двери.

Ребёнок тоже увидел Льва и, нахмурившись, спросил, глотая слоги:

- Моно пойти?

Лев распознал эту фразу как: «Можно пройти?» и, отступив от входной двери, сказал:

- Конечно.

Тогда и выскочил Слава: в тех самых штанах. Самая большая проблема, которую Лев отметил, была не в том, что они женские, а в том, что странные: легкие шелковые штаны с этническим узором (индийским? Иранским? Непонятно), мотня которых была настолько близко к полу, что вообще не угадывалась, как мотня. Лев раньше видел такие в фильмах и мультиках (ну, к примеру, на Алладине), но никогда не замечал, чтобы другой мужчина, не восточный, носил подобное всерьёз. Девушки носили, конечно, но они – другое дело.

Хотя, надо признать, в этих штанах, в серой свободной футболке, с браслетами на запястьях и подвеской на шее, Слава и правда напоминал восточного персонажа из сказок. Его средиземноморской внешности это шло.

Слава метнулся к двери и выловил ребёнка уже из подъезда. Возмущенно посмотрел на Льва:

- В смысле «конечно»? Ему полтора года!

Лев пожал плечами:

- Мало ли, как у вас тут принято.

- Думаешь, мы выпускаем его погулять, как кота? – фыркнул Слава, беря ребёнка на руки. – Это Мики.

- Я так и понял.

Мики совсем не был похож на Славу: такой же светлый, как Юля, с белыми волосами цвета первого снега (такие в детстве были у самого Льва, но с возрастом стали чуть темнее). Наверное, у него тоже станут. Только непривычно карие – для такой внешности – глаза роднили его со Славой.

- Это Лев, мой друг, - сообщил ему Слава, но Мики, ничуть не заинтересовавшись этой информацией, даже не посмотрел на друга.

Когда Слава, перехватив Мики подмышками, опустил ребенка на пол, Лев заметил, что на правой руке, на среднем и безымянном пальцах, у Славы виднеется ободранный красный лак. Перехватив его взгляд, юноша посмотрел на свою руку и виновато пояснил:

- Я попросил Юлю накрасить, а мама заметила и заставила оттирать. На этих пальцах у меня закончился ацетон.

Льву показалось, что Слава оправдывался не за сам факт покраски ногтей, а за то, что пришлось стереть лак. Странно, но ладно.

Конечно, все на них пялились: мало кто упускал возможность бросить удивленный взгляд на Славины штаны, а потом – на самого Льва. Когда это случилось уже в пятый раз, Лев чуть не спросил в ответ: «Что? Ну что? Я-то нормально выгляжу!». Он был в легкой льняной рубашке (из-за жары) и летних брюках.

Стараясь отвлечься от навязчивого внимания, Лев спросил у Славы:

- Почему у твоего племянника такое странное имя?

- У всех странные имена, - хмыкнул Слава.

- Почему?

- Ну, например, слушай, как звучит моё – Вя-че-слав, - он специально произнёс его хриплым голосом. – Что это вообще? Как будто кошку стошнило шерстью.

Лев фыркнул:

- Ну, если так произносить, то конечно.

- А твоё, например, - продолжал Слава. – Лев. Почему Лев? Кто придумал, что это нормальное имя? Почему Носорог, Жираф, Страус – это странные имена, а Лев – нормальное?

Лев рассмеялся: он тоже задавался такими вопросами в детстве, но почему-то так и не узнал ответов.

- Многие имена кажутся мне несовершенными, - сказал Слава. – И я их преобразую. Вот Мики зовут Микита – это же лучше, чем Никита.

- То есть, ты сам это придумал?

- Вообще-то это всё уже придумали на юге России, - пояснил Слава. – Но тогда я ещё об этом не знал, так что считаю, что да, сам.

- А какие имена ты бы ещё поменял?

Он задумался.

- Мне кажется, Дмитрий лучше звучит без «Д».

- Просто Митрий?

- Ага.

- Похоже, тебе нравится буква «М».

- Да, - согласился Слава. – Все главные слова в жизни человека начинаются на «М». Мама, микстура, машина…

- Мы, - вставил Лев, не удержавшись.

Слава, улыбнувшись, посмотрел на него:

- Да. Мы.

После этой