информацией, которая выходит из МАК. Поймите, что помимо, разумеется, интересов безопасности у нас также есть эксклюзивный контракт с журналом «Лайф». Не так ли, мисс Роллс?

Бетти, вперив взгляд в поверхность стола, послушно кивнула, щеки же ее при этом вспыхнули.

– Да, сэр.

Что ж, благослови господь ее журналистское сердце. Очевидно, что отбор Бетти не прошла, но зато все же заключила весьма выгодную для себя сделку.

– Для космической Программы крайне важно то, как ее воспринимают сторонние люди, и посему все контакты с прессой отныне происходить будут только через отдел общественных связей либо после непосредственного одобрения таковых руководством нашего проекта. – Паркер, подняв палец, выразительно взглянул на меня. – А для ясности все же добавлю, что термин «пресса» подразумевает в том числе и так называемые развлекательные теле-радиопередачи. Всем все понятно?

Понять его мне не составило труда.

– Подожди минутку, – пространство зала прорезал голос Сабихи. Она хмуро смотрела на страницу, что находилась в раскрытой ею папке. – Здесь дается рекомендованный ответ на вопрос, и гласит тот ответ буквально следующее: «Нет, я не астронавт». Как сие понимать?

Отовсюду послышались шлепанье обложек по твердому дереву столов для совещаний и шелест страниц. Я тоже схватила свою папку, открыла ее и вскорости отыскала нужное. Именно то самое, о чем вопрошала Сабиха.

– Спасибо, полковник Паркер. Дальше разберусь сам. – У мистера Смита, парня с ушами, похожими на кувшины, был голос точь-в-точь как у проповедника, хотя глубокие басы совершенно не вязались с его весьма хрупким телосложением. – Вы уже все, как я вижу, открыли свои папки, дамы, так что позвольте мне объяснить. Видите ли, общественность будет совершенно сбита с толку, если мы станем называть стажеров астронавтами. Это все равно что называть кого-то пилотом, когда он только-только принят в летную школу.

– А как скоро нас станут считать астронавтами? – От моего голоса, будь на столе стакан с водой, вода бы в нем непременно замерзла.

– Пятьдесят миль, милые дамы. – Паркер пожал плечами. – Как только любая из вас окажется в пятидесяти милях над поверхностью Земли, то немедленно станет астронавтом, а до тех пор вы – лишь кандидаты.

Конечно же. Сказано мило, пристойно. И глупо жаловаться, ведь правило есть правило, хотя, конечно, правило такое появилось лишь только после того, как в отряд были зачислены женщины.

* * *

Перед началом пресс-конференции я стояла за кулисами в тени, а Натаниэль держал меня за обе руки, но нас разделяла пленка пота. Сквозь занавески постоянным низкочастотным гулом доносился рокот толпы, и мы чувствовали его даже сквозь половицы, как работу натруженного двигателя. Вокруг меня беспорядочно сновали новые астронавты – прошу прощения, новые кандидаты в астронавты. Семь женщин почти затерялись среди тридцати пяти мужчин, которых тоже отобрали в результате тестов.

Почему я подписалась на это?

Натаниэль стоял прямо передо мной.

– Сколько будет 197 умножить на 4753? – спросил он меня вдруг.

– 936 341, – машинально ответила я.

– Полученное раздели на 243.

– 3853,255144032922… Сколько знаков после запятой тебя устроит?

Платье, которое попросил меня надеть стилист, имело облегающий лиф. Когда я только примеряла его, оно, казалось, сидит на мне вполне и вполне, но теперь я едва была в состоянии дышать.

– Выданное тобой считаю приемлемым. А теперь извлеки из полученного квадратный корень. Точность до пятого знака после запятой, полагаю, будет достаточной.

– 62,07459.

По крайней мере, я была не единственным, кто мандражировал.

Так, Сабиха Гекчен ходила взад-вперед и, потрясая запястьями, вновь и вновь трогала свои волосы, как будто стала бы счастливее, если бы они снова оказались собраны в хвост, а не в начес, как сейчас.

– Каков оптимальный угол наклона для гравитационного разворота при выходе на низкую околоземную орбиту?

– Гравитационный разворот?.. О каком ракетном двигателе идет речь? И какова высота конечной орбиты?

Благослови его Господь за то, что он пытался отвлечь меня от дурных мыслей.

– Ракета класса «Юпитер» с двойным двигателем «Сириус». А конечная высота должна оказаться…

Вероятно, он сказал что-то еще, но я отвлеклась, поскольку мимо нас проследовал директор Клемонс и, небрежным движением руки распахнув перед собой занавес, вышел на сцену. Шум в зале поднялся до критического. Я закрыла глаза и сглотнула. Сглотнула, как оказалось, горькую кислоту.

Не сейчас. Боже мой, только, только, только не сейчас. Только не снова…

Натаниэль выдохнул мне в ухо:

– 1, 1, 2, 3, 5, 8, 9…

– Совершенно неправильно. – Я прильнула к своему мужу. – Последовательность Фибоначчи добавляет предыдущее число к текущему, так что должно быть: 3, 5, 8, 13… О, да ты – умница.

– Могу и еще продемонстрировать никудышную математику, если тебе от того полегчает. – Он сжал меня в объятиях, а затем отступил назад и посмотрел на меня. – Просто помни, что астронавты летают на «Т-33».

Я фыркнула.

– А я-то полагала, что ты скажешь, что безмерно любишь меня.

– Да ты и так это знаешь. Но «Т-33»? Скоростной реактивный самолет? Мне прекрасно известно свое место по отношению к…

– Элма! Наш выход. – Меня за руку схватила Николь и потащила за собой.

Мы вышли на сцену, и молниями вокруг нас принялись вспыхивать фотовспышки.

«Т-33». А ведь и в самом деле – даже будучи всего лишь кандидатом в астронавты, я обладаю правом летать на реактивном самолете «Т-33».

Я представила себе кабину того самолета изнутри, и образ той кабины продержался в моей голове весьма долго. Настолько долго, что я успела занять место за столом вместе с другими женщинами-астронавтами, а болезненных ощущений мой организм не претерпел. Нас усадили впереди, а мужчины выстроились в два ряда позади.

Предстояло просто еще одно интервью. Точно такое же, как те, что я давала уже не раз. Только и всего.

3,14159265359…

«Т-33». Ти-и-и-и-и-и – тридцать три. Астронавт. Астронавт. Астронавт. «Т-33».

– Доктор Йорк? Что ваш муж думает о вашей новой профессии? – раздался голос из первого ряда.

Говорившим был мужчина в помятом сером костюме, а окружали его мужчины в почти таких же помятых серых костюмах. Я прежде понятия не имела, что у репортеров есть униформа.

Я медлила с ответом так долго, что меня под столом ногой пнула Николь.

– Он полностью поддерживает меня, – наконец разразилась я. – На самом деле он только что ждал вместе со мной за кулисами моего выхода.

Клемонс указал на другого репортера в вездесущем сером костюме.

– Почему вы все стремитесь превзойти мужчин, отправляющихся на Луну?

К микрофону наклонилась Николь. Заговорила в него:

– Превзойти мужчин в достижении Луны я вовсе не стремлюсь. Хочу лишь полететь на Луну по той же самой причине,