же пришлось порядком повозиться с ремнями. К тому же и отсоединять кабель переговорного устройства от шлема не было необходимости, поскольку не только кабеля, но и даже самого шлема на мне и в помине не было.

Я провела пальцами по ремням от своих плеч вниз. Нащупала пряжку и расстегнула ее. Выше линии бикини о мой живот терся поясной ремень, и его пряжка оказалась ледяной. Я расстегнула и эту пряжку и откинула ремни по сторонам. Высвободиться из плечевых ремней оказалось сложнее, чем я ожидала, но и с этой задачей, не зацепив бикини, я справилась весьма достойно. Затем вытянула руки и обеими ухватилась за край клетки. Вроде бы вполне сносно сориентировавшись в пространстве, я немедля выбралась наружу и, оттолкнувшись обеими ногами от клетки, под углом приблизительно в сорок пять рекомендованных инструкцией градусов поплыла вниз и прочь от «обломков», поскольку, согласно «легенде», мне было необходимо избежать предполагаемого пламени и масляных пятен на поверхности в непосредственной близости от места падения самолета.

Удалось ли мне удалиться от места крушения на предписанное инструкцией расстояние? Поскольку плыла я вслепую, то судить об этом мне было весьма затруднительно. Кислорода моим легким категорически не хватало, и я все же всплыла на поверхность.

В уши немедленно ворвались звуки:

– …быстро она выбралась?

– Рекорд, что ли, установила?

– Элма! Элма! Сюда!

Вдыхать полной грудью воздух было чертовски приятно.

Я, улыбаясь, сняла очки… Оказалось, что совсем рядом со мной находится борт бассейна. Я, как и следовало сделать согласно инструкции, подняла руки над водой и крутанулась вокруг своей оси. Надо же было хотя бы отчасти счистить с себя «масло». Затем я повернулась лицом к фотографам и помахала им рукой.

Рекорд? Конечно же, нет. Пусть даже я и была весьма проворна, но исходные условия теста, выполненного мною, радикально отличались от прописанных в инструкции.

Так что рекорд, даже если таковой и имел место, засчитан не будет.

Но рассуждения мои были весьма и весьма досужими, а досужие рассуждения – вовсе не то, чего от меня сейчас ожидают все вокруг. Да и мне самой мой рекорд, пусть и мнимый, глядишь, да в зачет и пойдет.

34

ЗАПЛАНИРОВАНА ДВУХЧАСОВАЯ «ПРОГУЛКА» В КОСМОСЕ

Астронавт «Артемиды-4» будет плавать в семидесяти пяти футах от орбитальной капсулы

КАНЗАС-СИТИ, штат Канзас, 3 ноября 1957 года Агентство «Юнайтед Пресс Интернешнл»

Капитан Кристиано Замбрано из Мексики попытается во время предстоящего орбитального полета «Артемиды-4» установить новый мировой рекорд «непрерывного пребывания в открытом космосе». Продолжительность его пребывания там, как сообщила сегодня Международная аэрокосмическая коалиция, весьма вероятно, составит целых два часа.

Я после окончания рабочего дня сидела внутри тренажера, а на колени мне тяжким грузом давила толстенная папка с листами, на которых убористым шрифтом были набраны описания находящихся в капсуле приборов и индикаторов, а также там были листы с контрольными вопросами, касающимися их расположения и функций. Я помассировала переносицу и зажмурилась, пытаясь одним усилием вогнать себе в мозг очередную последовательность расположения приборов в капсуле, да в очередной раз не очень-то в том преуспела.

Симулятор внутри был точной копией настоящей капсулы «Артемиды» и таким же уютным, на мой взгляд, как кабина истребителя, но там, где в кабине истребителя находился бы привычный мне прозрачный фонарь, располагались стены и изогнутый потолок с переключателями, маркированными невразумительной абракадаброй. Я надеялась, что если буду зубрить инструкцию, находясь в симуляторе, то лучше ее усвою, да только, признаю, идея реальной помощи мне пока не принесла.

Вообще же орбитальная механика и летная подготовка не доставляли мне ни малейших хлопот, а вот тупое зазубривание аббревиатур оказалось для меня, напротив, делом неимоверно тяжким.

– Ты оттуда когда-нибудь выходишь? – донесся из-под капсулы голос Натаниэля.

Я откинула голову на подголовник мягкого кресла и с чувством произнесла:

– Рувт.

Натаниэль, со смехом поднявшись по лестнице, встал на небольшой платформе снаружи капсулы.

– Прошу прощения?

– Индикатор целевого положения модуля называется «И-Цэ-Пэ-эМ», а рычаг управления вектором тяги сокращенно называется «эР-У-Вэ-Тэ», но произносится почему-то как «Рувт».

– Очевидно же, что «Рувт» произносится быстрее, чем «эР-У-Вэ-Тэ».

– Да? Но тогда почему вместо слова «пилот», или пусть даже словосочетания «пилот лунного модуля», следует говорить «Пэ-эЛ-эМ»? Ведь на произнесение «Пэ-эЛ-эМ» уходит больше времени, чем на произнесение слова «пилот». А есть еще всякие «И-Цэ-Пэ-эМ», что означает индикатор целевого положения модуля, и прочая чушь, которая звучит вроде «Маневр Вэ-О-эЛ-О» и что на человеческий переводится как «Маневр выхода на окололунную орбиту». И даже руководителя симулятора в инструкции кличут не иначе, как РукСимом… Глаза бы мои не глядели на эту треклятую инструкцию!

– Видишь ли, никто прежде не выполнял ручной вывод корабля на лунную орбиту, оттого и инструкция на сей счет составлена пока еще в весьма и весьма сыром виде.

– Да уж, ничего не скажешь, ты мне неописуемо помог! – Я перевела взгляд с талмуда-инструкции у себя на коленях на Натаниэля, замершего у открытого люка в капсулу. Оказалось, чему я совершенно не удивилась, что мой благоверный в очередной раз во время бритья поцарапал кожу под подбородком. – А еще, знаешь, есть здесь Симулятор ослабленной гравитации, – продолжила я свои стенания. – В инструкции значится как «Ослограв», и название это, совершенно очевидно, не является даже аббревиатурой. Скажи такое кто-нибудь в отделе вычислений, так ее бы немедля на смех подняли. О… Боже мой! А я рассказывала тебе о фотосессии на прошлой неделе в «Т-33»?

– Да. Но не стесняйся, расскажи еще разок. Глядишь, тебе и полегчает. – Натаниэль оперся локтем о край узкого люка.

– Не вижу смысла. – Однако, сказать по правде, во мне все еще не унялся гнев от того случая. Я тогда наивно полагала, что нам наконец-то позволят подняться в воздух на «Т-33», но мероприятие кончилось лишь тем, что мы посидели в кабине да носы там припудрили. Я не шучу – именно всего лишь припудрили носы. По крайней мере, в капсуле я хоть чему-то да училась. Я взяла Натаниэля за руку. – Извини, что я – такая сварливая.

– А знаешь что, дорогая… Если сейчас выйдешь на свет божий да и поможешь мне с некоторыми цифрами в очередном отчете, то я в популярной форме просвещу тебя насчет акронимов.

Я столь рьяно захлопнула руководство, что звук отразился гулким эхом от внутренней части крошечной капсулы.

– Да, да. Пожалуйста. Пожалуйста, позволь мне наконец-то заняться столь любимой математикой.

Он наклонился, просунул голову в открытый люк и, подавшись слегка вперед, чмокнул меня в