наше первое домашнее задание – будто в начальную школу вернулись.

На следующий день инструктор оглядел меня и покачал головой.

– Элма… Вам, поди, доктор Йорк помог?

Все в комнате покраснело, будто раскалилось, а затем, казалось, остыло до ледяного состояния. Я почти ожидала, что мое дыхание обратится облачком белого пара.

– Нет. Он мне не помогал.

– Но у вас только ответы, а решения отсутствуют. – Он улыбнулся, и в луче солнечного света из окна пронзительно блеснули его очки. – Получать помощь – нормально, но мне все же хотелось бы видеть вашу собственную работу.

Воистину, как в начальной школе. Только теперь мне не придется, рыдая, ждать в школьном коридоре, когда же наконец придет мой отец и вызволит меня. Тогда я была еще совсем молода и не знала простой способ доказать, что на тесте вовсе не сжульничала.

– Я понимаю вашу обеспокоенность, сэр. Готова, не сходя с места, убедить вас в том, что все решения – мои собственные. Задавайте мне, пожалуйста, любые, какие пожелаете вопросы, и я на них немедля отвечу.

Он, выравнивая листы, стукнул пачку бумаг торцом по поверхности стола и произнес:

– Времени на разборы у нас нет, так что в следующий раз просто выполняйте, пожалуйста, заданную вам работу должным образом.

Я невольно стиснула зубы. Он настаивал, чтобы я записывала все промежуточные шаги вместо того, чтобы просто решить уравнения целиком в уме? Ладно, сделаю в следующий раз свою домашку именно так, как он велит. Сделаю ее, как он выражается, должным образом.

– Хорошо, сэр.

На меня, улыбаясь, взглянула Николь, затем подняла руку.

– Простите, сэр?

– Да, Николь?

– Элма сама написала большинство уравнений, о которых сейчас идет речь.

Он вздохнул.

– Спасибо, Николь. Я знаю, что ответы написала она сама, но хотелось бы, чтобы она проделала всю работу от начала до конца, представив нам и все промежуточные шаги.

Николь положила руку на грудь и широко раскрыла глаза.

– О боже мой. Я такая глупая. Я просто…

Прежде чем Николь, как дебютантка словесных баталий, коей она, несомненно, и являлась, набросилась на него, я прочистила горло и пояснила:

– Она имеет в виду лишь то, сэр, что во время своей работы в вычислительном отделе МАК я создала значительную часть уравнений из домашней работы, что была нам задана вчера, а те, которые были написаны все же не мной, я ранее в течение последних четырех лет использовала почти ежедневно.

Инструктор моргнул. Отложил выровненную стопку страниц и бездумно разгладил верхнюю. Выдержав паузу, сказал:

– Теперь понимаю. Хотелось бы только быть осведомленным о подобных нюансах заранее.

* * *

Кроме изучения основ орбитальной механики мы также осваивали углубленный курс подготовки пилотов. Нас часто разбивали на группы по три-четыре человека и отправляли в разные учреждения, где мы занимались на тренажерах или специализированном обучающем оборудовании. Некоторые из таких тренажеров были весьма старыми. Например, «Дилберт Данкер»[33], обучение на котором я успешно прошла еще в летной школе «ОС».

Но неожиданности нас подстерегали повсюду. Так, когда я с Хасирой и Бетти пришла на «Дилберт Данкер», нам выдали купальники – а именно, маленькие голубые бикини.

В раздевалке я оглядела крошечные тряпицы и нахмурилась.

– В прошлый раз я подобный тест проходила в полноценном летном комбинезоне.

Хасира пожала плечами и расстегнула блузку.

– Я уже давно не удивляюсь тому, что вытворяют американцы.

– Не смотрите на меня. – Бетти стянула блузку через голову. – Я знать ничего не знаю, поскольку не проходила продвинутой подготовки, когда была в «ОСах».

Мы с Хасирой обменялись недоуменными взглядами. В анкете ясно было сказано, что необходимо иметь по крайней мере четыреста часов налета на высокоскоростных самолетах. Я не знала, как обстоят дела в Бразилии, но пропустить подготовку на «Дилберт Данкере», будучи в составе «ОС», мне представлялось чем-то из ряда вон.

Независимо от моей подготовки, у меня был выбор: надеть бикини или пройти тест в собственной одежде. Я выбрала первое, то есть нацепила на себя крошечные клочки ткани и сделала все возможное, чтобы они прикрыли от посторонних взглядов все, что нужно прикрыть.

А еще мне подумалось, что, быть может, нам выдадут летные костюмы, как только мы покинем раздевалку.

Бетти закончила переодеваться первой и вышла из раздевалки. И немедля вернулась.

– Элма?

– Да? – Я схватила полотенце и обернула его вокруг живота, вроде как намереваясь продемонстрировать свою скромность.

– Здесь – репортеры. – Лицо Бетти исказило напряжение. – Но их сюда созвала вовсе не я. Всеми святыми клянусь!

Кивнув, я продолжила закреплять на поясе полотенце, будто занятие это было для меня сейчас самым важным во всей моей жизни.

– Спасибо за предупреждение.

«Милтаун» в моей сумочке нашептывал: «Прими меня, и обретешь спокойствие», но позволить себе его я сейчас не могла, поскольку предстояло погружение под воду, а там, несомненно, единственной порукой мне станут мои рефлексы, и притормаживать их стало бы делом гиблым.

Нахмурившись, Бетти подошла к своей сумке и достала тюбик губной помады.

– Черт возьми. У меня же – эксклюзив! Чего сюда эти пришлые заявились?

Закатив глаза, Хасира собрала свои длинные темные волосы в хвост.

– Нас вскоре погрузят под воду. И погрузят, поди, не раз. А ты губки накрашиваешь?

Бетти пожала плечами:

– Нам вручили бикини. Так чего ж тут не ясного? Понятно же, как белый день, что за испытания нам поначалу предстоят. Вот я и стремлюсь пройти хотя бы их, поскольку экзамен на знание орбитальной механики я уж точно провалю.

Я чуть не вылетела за дверь в чем была. Я – физик, вычислительница и пилот, но никак не девочка-стриптизерша, но остановил меня лишь возникший в моей голове голос мамы: «Что подумают люди?» Она всегда настаивала на том, чтобы я держала себя в руках и строго следовала правилам, предписанным женщинам.

– Да провались оно все!

Вернувшись, я открыла свою сумку и принялась рыться в ней в поисках своей губной помады. На дне сумки загремела коробочка с таблетками, и я заколебалась. Нет. Разумеется, нет, искушению я не поддамся. К тому же чего именно я опасаюсь? Ведь во время теста между мной и репортерами окажутся галлоны и галлоны воды.

Серебристый тюбик губной помады отыскался в углу сумки. В моих пальцах тюбик оказался скользким. Я сняла крышку, повернула основание и нанесла на губы толстый красный слой. Гримерши из «Мистера Волшебника» были бы сейчас, поди, мною горды.

Хасира, наблюдая за моими действиями, печально покачала головой.

– Нет. Это не то, зачем меня сюда послала моя страна.

– Да я тоже не на конкурс