– Для тебя я капитан! – оскалился он.

– Надо же! – хмыкнула я. – Забрал мою должность, мою роту и уже позабыл, кто главный?

– Вы не за город отомстить хотите, – продолжал Виктор.

– А за что же? Просвети-ка, будь любезен.

– За себя! Беситесь из-за случившегося и выискиваете виновных. Думаете, нужна мне ваша рота? Да во мне никто не видит командира! Если б мог, вернул бы вам руку с ногой немедленно, но теперь я в ответе за столько душ, что никого не пошлю гоняться за миражами только ради вашей мести!

Я сломалась. Как надоело нарушать свою клятву!

Еще ни разу подчиненные не видели моих слез. Год за годом я создавала облик безупречного и несгибаемого командира. Все насмарку. Вот мое истинное лицо – лицо девочки, которая кричит по ночам, запертая родителями в комнате. До чего просто распалась оболочка.

Однако и теперь я пыталась держаться так, будто новое тело почти не доставляет мне затруднений.

– Как тогда прикажете быть, а? Виктор? Говард? Стаменс? – Я поочередно заглядывала в их лица, искала ответ на дне полных жалости глаз. – Ка-а‑ак?! – Вопль был дик и истошен, невнятен из-за сведенного горла и перебивки всхлипов.

– Во всем виноват я, – проговорил в знакомой манере Виктор. Мне было столь же трудно признать вслух, что я их больше не возглавлю.

– Брось ты, – начал было утешать Стаменс, но Виктор заткнул его жестом.

– Вы поручили мне логистику, велели за всем следить, все проверить. Надо было внимательнее осмотреть здание, понять, что оно ненадежно. Я ослабил бдительность.

Говард и Стаменс подошли к нему.

– Если Виктор виновен, то и мы тоже, – заявил первый, второй поддержал. Оба не колебались ни секунды.

Я смахнула слезы и вытерла нос покрывалом.

В глазах по-прежнему все расплывалось, а подбородок продолжал трястись.

– Хотя бы дайте слово ценить и беречь моих людей, – робко сказала я.

Троица кивнула.

– Вы всегда будете нашим командиром. – Виктор подтянулся и отсалютовал ударом в грудь.

Говард и Стаменс тоже встали навытяжку в ожидании распоряжений.

– Тогда разойдись, – всхлипнув, приказала я без тени былой властности.

Глава сорок девятая

Нора

Людвиг по прозванью Вдохновенный Воитель черпал вдохновение в битве – точно так же, как Рассветная Хейру. Совершенствуя себя, он совершенствовал и форму клинков, ваяя из них шедевр искусства. Танец Людвига не просто определял ход сражения, но и придавал резкости его ударам. По слухам, учение Людвига еще живет где-то в недрах Чащи.

– «История и эзотерика». Бранлис Норм. 8 ц. 304 г.

Завтрак, обед и ужин по-прежнему были тяжким испытанием и отнимали слишком много сил. Есть приходилось на подносе со складными ножками.

Сегодня я имела роскошь лакомиться печеными бобами с жареным беконом и хлебом на закваске. Казалось бы, есть ведущей рукой просто и привычно, но когда рука одна, понимаешь, до чего остальное тело вовлечено в процесс.

Удержать поднос на месте, сесть ровно, передвинуть поднос и передвинуться самой, даже балансировать сидя при помощи ноги – всему пришлось учиться с нуля. Из-за этих ограничений приходилось напрягать мышцы, о существовании которых я раньше и не подозревала.

Фантомные боли усиливались – особенно по ночам. Правую сторону тела охватывало невыносимым огнем, как бы пронзавшим тело иглами. Когда я наконец-то набралась смелости вымыться, сил ушло не меньше. Приходилось упираться ногой в стенку круглой деревянной лохани и выползать из нее на одних лопатках, чтобы взять ведро воды, – и до чего долго и мучительно я изворачивалась, просто чтобы опорожнить его на себя. В первый раз даже умудрилась чуть не опрокинуть лохань.

Именно в быту наедине с собой отсутствие конечностей чувствовалось особенно болезненно, хотя в прошлой жизни я даже не задумывалась об их бесценности.

* * *

Одну из сестер приставили за мной ухаживать. Она макала полотенце в ледяную воду, чтобы утишить боль в непрестанно полыхающем боку. Холод доставлял облегчение – но вместе с тем и грусть. В тело, сведенное спазмом, вонзало тысячи иголочек, и незримый огонь, что не давал мне покоя, слегка угасал.

Поначалу, как велело лечение, вода была теплой, но от нее я только сильнее начинала потеть. В конце концов попросила холодную. Тщетно.

Сестра бережно массировала мне обожженный бок, чтобы расковать мышцы.

– Мать Сара, можно вопрос? – заговорила я вопреки обычной молчаливости. Поверила, что хоть как-то отвлекусь от неприятных ощущений.

– Конечно, мисс Нора, задавайте любой. – Ее руки и взгляд вершили свой путь вдоль моей грудной клетки. Как странно слышать это «мисс». Уже не «капитан».

Тут она прошлась по особенно болезненному спазму, и я поморщилась.

– Простите. – На редкость деревенский выговор обнаруживал ее низкое происхождение, но я не решилась расспрашивать об этом.

– Да ничего, – успокоила я. Монахиня продолжила. – В первый день, когда меня привезли, я поднялась по лестнице и вы все захлопали. Почему?

Мать Сара вновь прервалась. Она заглянула мне в глаза и ласково улыбнулась, будто лишь сейчас поняв, с кем говорит.

– Из-за вашего упорства, само собой.

– Упорства?

Она кивнула.

– В вашем состоянии взобраться по лестнице… Я почувствовала вашу волю, решимость. Вас было не сломить. – Она обхватила ладонью мою щеку и нежно посмотрела в глаза. – Вы очень сильный и смелый человек и воодушевили нас.

– Тоже мне достижение – подняться по лестнице, – усмехнулась я, что, как видно, ее покоробило. Улыбка стаяла, и она убрала руку.

– После всего, через что вы прошли, достижение.

– Бросьте. Я убивала акар десятками, командовала целым подразделением. Вы не знаете моих заслуг!

Она задумалась.

– Да, впечатляет, но это было до несчастного случая. То, что вы не побоялись взобраться по ступеням, восхищает еще больше.

Я замялась. Пространство между нами отмеряла тишина, проникнутая непонятной неловкостью. Неужели в свои годы я вопреки всему так высоко взлетела, чтобы так низко пасть? Я стояла на страже Бравники, на моем счету жизней столько, что многим не снилось, – а теперь мне будто даже по лестнице, чтоб ее, не подняться?

– Уйдите, пожалуйста, – сказала я так тихо, что, казалось, ей не услышать.

– Нора, простите, если…

– Прошу… уходите. – Я не повышала голос. На это не осталось сил. В конце концов мать Сара кивнула и со всеми принадлежностями в ведре направилась к двери, как вдруг остановилась.

– Мисс Нора, мне велено передать, что на этой неделе вас выпишут.

Ну вот, наконец-то облеклась в слова неизбежная, роковая фраза. Куда я отправлюсь? Чем займусь? Мне даже этого самой нельзя решить.

– Ваших родителей обо всем предупредили. Через несколько дней вы отправитесь к ним.

Известие