Шрифт:
Закладка:
В проверенных временем традициях донжуана мы с ним расстались под Рождество.
Я зализывала раны в компании молодого швейцарца (надеюсь, я вам еще не наскучила?), который стажировался в нашем офисе. Фредди был высок, обладал экзотической внешностью, густыми бровями и мягким голосом, не без вкрадчивых ноток. Чаевые он оплачивал швейцарскими часами (у меня никогда не было таких, ведь я не работала официанткой). По дороге он купил корову на аукционе в Новом Орлеане, потому что на нее не нашлось желающих. Он привез животное в Лос-Анджелес и нашел для него хороших хозяев.
Мистеру Белдингу Фредди пришелся по душе, поэтому я решила сохранить в тайне нашу с ним дружбу, не то босс мог подумать, будто я собираюсь удрать. Кроме того, Фредди выглядел как анархист. Он носил двубортные пиджаки с хлястиками и такие широкие брюки, что они казались квадратными. В полдень, с растрепанной бородой, он выглядел как человек, чей номер в гостинице будут обыскивать в поисках бомбы в первую очередь. Он был солидарен со мной в том, что лучше сохранить в секрете наши отношения, поэтому мы встречались под мостами, как тролли.
Спустя какое-то время Фредди сильно смутил меня. В Цюрихе ему сопутствовал большой успех, а в Лос-Анджелес он вернулся после участия в полете над полюсом. Я встретила его в аэропорту и глазам не могла поверить, что это был Фредди — в модной фетровой шляпе с узкими полями и элегантном костюме в мелкую полоску. Мы сели в мою антикварную машину-фургон с деревянными боками и сваренной во многих местах крышей. Крыша уже настолько истончилась, что ярким солнечным днем задняя часть машины походила на оранжерею. После сильного дождя дверцы открывались сами собой и болтались при езде. В конце концов я их закрепила веревками, за исключением дверцы водителя. Эту дверцу во время езды я придерживала локтем левой руки. Фредди безропотно заполз в машину через правую дверцу, чтобы не отвязывать мои веревки. Но все-таки он поморщился, когда у отеля «Шератон» его багаж пришлось вытаскивать через окно.
Однажды я закрутила роман с Джеком Демпси, который в то время работал с пивом «Бульдог», продукцией нашего клиента. Мистер Демпси не мог произнести слово «пиво». В лучшем случае получалось «п-в-в-в-в», для клиента это было ничтожное искажение названия его продукции, ведь случалось и хуже. После того как люди слушали рекламу этого пива по радио, в барах можно было услышать: «Дайте мне бутылку п-в-в-в-а «Бульдог». После того как они отсмеются, бутылка пива уже стояла перед ними.
Некоторые считали нас с мистером Демпси странной парой и уверяли, что без переводчика подобные отношения невозможны. Действительно, несколько раз мистер Демпси приводил на свидание своего друга Вилли, который жаждал общения. Находясь с нами, он получал такую возможность. Мне с ним говорить было не о чем. Обычно в его компании мы ходили или в ночной клуб, или на бокс, где разговоры, как известно, излишни.
На пике нашей дружбы мистер Демпси уехал в Нью-Йорк по своим делам и ни с того ни с сего обручился с богатой вдовой. Их помолвка продлилась всего две недели, но мне все равно стало обидно. Я считала, что он должен был сказать о вдове раньше. Мистер Демпси прислал мне в утешение творожный пирог — я его обожаю, — но прежняя романтика уже исчезла.
Самым постоянным моим кавалером за время работы в компании «Фут, Коун энд Белдинг» оказался наилучший из всех донжуан из другого агентства. (Как девушка может не на шутку увлечься сразу двумя донжуанами, не представляю; ими надо «переболеть», как заразной болезнью в детстве.) Аллен любил игру «Кого ты любишь?». Ответ типа «Тебя, дорогой» выставлял вас полной идиоткой. Надо было сказать что-то вроде: «Джона Фостера Даллеса» — и тогда Аллен говорил: «Но он такой реакционер». Или: «Леонарда Бернстайна». — «У него слишком густые патлы». Или: «Кришну Менон». — «Он слишком таинственный». Или: «Майка де Саме». — «Он слишком упитанный». Чем более туманную личность вы выбираете, тем больше очков получаете. Судья Крейгер оказался венцом моей удачи. Он «слишком часто скрывался». Трудность состояла в следующем: чтобы дать Аллену возможность блеснуть эрудицией, вам тоже надо было много знать об упомянутых господах. Подготовиться к свиданию означало проштудировать «Тайм», «Лайф», «Ньюс энд уорлд репорт» и, может быть, «Сатердей ревью». Я испытывала чисто мазохистские страдания. Если бы все развивалось логично, я бы не выдержала и заглянула в его записную книжку — пухлую, с выпадающими листками и добавленными секциями. Новеньких пассий я узнала бы по цвету чернил, которыми были записаны их телефоны, — и тут же впала бы в истерику. Телефоны девушек «моего периода» оказались увековечены фиолетовыми чернилами, более поздних знакомых — синими и зелеными.
Когда мой роман достиг апогея, я попросила мистера Белдинга отпустить меня на неделю в Мексику. Он сказал, что это замечательная мысль, так как в мое отсутствие этот парень начнет скучать и образумится. Милый мистер Белдинг!
Так бы и произошло, не отправься Аллен вместе со мной. Все это время я чувствовала себя ужасно неловко, так как подразумевалось, что я приеду с подругой и мы остановимся у друзей мистера Белдинга. В аэропорту я заметила наших клиентов, а они увидели меня. В Мексико-Сити, в отеле «Дель прадо», я просто головой уперлась в благотворительные деяния мистера Белдинга и новые ненужные знакомства. Это раздражало.
Использовав недельный отпуск для того, чтобы якобы сбежать от Аллена, в то время как на самом деле он находился рядом, я устремилась обратно в офис, чтобы вылечиться от блажи. Это было самое лучшее место для выздоровления.
Неслышными шагами добрались до завершения
Вы не поверите, но я рассказала почти все, что хотела, о своей восемнадцатой работе. Лишь об одном решусь еще упомянуть.
Когда мистер Белдинг уезжал
