прямолинейный и несколько наглый вопрос Марка:

– А правда, что все Мары красивы, как богиня?

Молодые люди все как один подаются вперёд, ожидая моего ответа. Я сдержанно улыбаюсь, но не знаю, как ответить на этот вопрос. Хотя я прекрасно помню яркий живой блеск в глазах Киры. Опасное очарование улыбки Ирины. Изящные движения Лилиан, что танцевала, как настоящая принцесса. Мягкий голос всегда спокойной Лады, с которой можно было говорить часами. Бархатистость кожи самой доброй из нас, Яны. А что уж говорить про Анну, на которую засматривались даже молодые девушки, завидуя её обворожительному лицу.

– Вряд ли я оцениваю женскую красоту так же, как вы, но все знакомые мне Мары были намного красивее меня, – улыбаюсь я, вспоминая сестёр.

Кажется, после моего ответа тишина становится более напряжённой, и я поднимаю недоумённый взгляд на мужчин, которые смотрят на меня с некоторым замешательством, раскрыв рты.

– Ты что, ни разу не сказал Агате, что она красивая? – с укором поворачивается Марк к Аарону, и тот с видимым трудом проглатывает кусок картошки, отвечая другу хмурым взглядом.

– Тогда всё понятно, – разочарованно тянет Павел, откидываясь на спинку стула.

– Это в его стиле, – соглашается Кирилл, и все остальные, даже за соседними столами, поддакивают.

Я не понимаю, притворяются они или, может, шутят. Хочу спросить, но тут Михаил вновь перебивает мою мысль:

– А каково это – быть мёртвой?

– Хватит о ней так говорить, – внезапно вмешивается Аарон, хмурясь от недовольства, – сейчас её сердце бьётся, тело полностью восстановилось. Она живая, как и мы.

– Только на… привязи? Или… поводке? – с натянутой улыбкой предлагает варианты Марк.

Я тихо хмыкаю. После того как я узнала о жертве Аарона, принесённой ради воскрешения Анны, моя зависимость от Морока и правда кажется мне малой платой.

– Действительно, – аккуратно вмешиваюсь я, – я чувствую себя… почти как при жизни, только мне не обязательно есть, хотя я могу, если пожелаю. Моё существование поддерживает жизненная сила Морока. Но у меня и правда есть поводок. И он, – я киваю в сторону Аарона, – может заставить меня сделать что угодно.

Все с изумлением таращатся в сторону Морока.

– Прямо всё-всё? – недоверчиво тянет Кирилл.

– Хватит на меня смотреть, будто я сделал её своей прислугой, – фыркает Аарон, отпивая алкоголь из своей кружки.

– А так тоже можно? Заставить прибраться, еду приготовить или даже поцеловать? – Марк от удивления раскрывает рот.

– Ещё пара таких вопросов, и если получишь пощёчину от Агаты, знай, что это я её заставил, – усмехается Аарон, а Марк с опаской отодвигается от меня на пару сантиметров. Я сижу прямо рядом с ним, а Аарон напротив.

– Как эта связь работает? Вы чувствуете друг друга? – Михаил делает несколько больших глотков из кружки, его взгляд переходит с меня на Аарона и обратно.

– Агата ничего не чувствует, – поясняет Морок. – Я, если обращаю внимание, ощущаю просто нить, что нас связывает. При желании могу определить, где она или в каком направлении пошла.

– А если так? – Марк внезапно болезненно щиплет мне кожу на запястье.

– Ай!

Рефлексы срабатывают быстрее, чем я анализирую ситуацию. Моя ладонь, которая должна была влепить ему затрещину, пролетает в сантиметре от лица молодого мужчины, потому что он успевает отклониться. Однако все Тени уже подвыпили, и Марк неуклюже заваливается назад. Его падение останавливает Павел, в последний момент хватая друга за рубашку на груди.

– Нет. Я не чувствую то, что чувствует она, – со смешком отвечает Аарон, когда его друг вновь выпрямляется, а я щиплю Марка в ответ. – Исключением может стать только серьёзная рана.

– Жестокая, – шипит на меня Марк, потирая красный след на руке.

– А ты вообще можешь умереть? – задаёт новый вопрос Кирилл.

– Я могу? – передаю я вопрос Аарону, потому что сама не уверена, как это работает.

– Да, – кивает тот. – После воскрешения Анны мои жизненные силы, которые ты расходуешь, не бесконечны. Я не могу восстановить серьёзные повреждения тела.

– Например, мозг? – предполагает Марк.

– Именно.

– А если ранить в сердце? – встревает Павел.

– И сердце.

– А если голову отрубить? – поддерживает Михаил.

– Или сжечь? – заинтересованно добавляет Марк.

Аарон закатывает глаза, делает несколько больших глотков медовухи, игнорируя своих людей.

– Вы интересуетесь, как от меня избавиться, когда я вам надоем? – подперев голову рукой, я растягиваю губы в мрачной улыбке.

– Нет! – сразу машет рукой Марк, обиженно выпячивая нижнюю губу, а потом поворачивается к своим друзьям и строго выдаёт подчинённым: – Так, парни, заткнулись! Ни слова больше о смерти!

Я смеюсь, что он отчитывает других, хотя сам задал большую часть вопросов. Пока я допиваю свою первую кружку, наслаждаясь сладким вкусом на языке, мои новые друзья успевают прикончить всю еду и начать по второй порции медовухи. Когда девушки уносят пустую посуду и возвращаются с полными кружками, парни удивлённо гудят, замечая, что Аарон тоже берет вторую.

– Что-то не так? – спрашиваю я.

– Он редко ходит с нами, а если и так, то едва допивает первую кружку, – растерянно шепчет Кирилл.

– Из всех нас только я видел его пьяным, – объясняет Марк, демонстративно содрогаясь всем телом от мнимого холода, – и лучше, чтобы это не повторялось.

– О, я слышал рассказы об этом, – нагибается ближе ко мне Павел, но градус в крови притупляет его чувство самосохранения, и он не понижает голос. Его слова слышат все, включая Аарона, который терпеливо и с едва заметной ухмылкой слушает сплетни о себе.

– Мы все слышали, – усмехается Кирилл, отхлёбывая медовуху.

Они все лишь кажутся расслабленными, но я вижу, как Тени следят за настроением Аарона, ощущая, что ходят по острому краю. Это забавно, и я, поддавшись общему веселью, допиваю свою первую кружку. В голове появляется лёгкость, которая подначивает меня присоединиться к этой игре, подбросив немного дров в огонь.

– Что Аарон сделал? – пытаюсь представить, насколько жутким он мог стать. Может, что-то сломал или даже разбил лицо какому-нибудь несчастному?

Глядя на меня, Морок специально поднимает свою кружку и за несколько больших глотков выпивает половину. Я откашливаюсь, прочищая горло, чувствую странную угрозу в его простом движении.

– Он стал добрым, – хмыкает Марк, наблюдая, как мои глаза округляются, – и откровенным. В тот день я узнал о нём так много, что мне почти стыдно.

– К твоему же счастью, ты знаешь, что лучше держать язык за зубами, – отвечает Аарон.

– Я же не дурак! Я прикусил его после того, как разболтал лишь половину, – хохочет Марк.

Остальные парни под внимательным взглядом своего командира начинают ёрзать и предпочитают сделать вид, что ничего не знают. Их отношения настолько забавны, что мне приходится постоянно пить, чтобы