Шрифт:
Закладка:
С губ срывается стон, когда Александр встаёт со стола и резко разворачивает меня к стене, придавливая всем телом, и от удара дребезжит настенный подсвечник над головой. Я не возражаю. Кровать кажется слишком далёкой. Откидываю голову назад, а его губы спускаются на мою шею. Александр даёт мне отодвинуться от опоры за спиной только на несколько секунд, пока нетерпеливо стаскивает с меня кафтан. Я помогаю, торопливо вытаскивая руки из рукавов. Но стоит одежде упасть на пол, как Александр вновь толкает меня назад, и я знаю, что в этот раз не собираюсь его останавливать. Я выгибаюсь вперёд, принцу навстречу, когда на моей коже его губы сменяются на язык.
– Александр…
Он шумно втягивает носом воздух, позволяя моим трясущимся пальцам расстегнуть пуговицы на его рубашке.
– Ты уверена в том, что делаешь, Агата? – По телу проходит дрожь, когда я слышу его голос: сейчас он звучит ниже, чем когда-либо, а глаза такие тёмные.
– А ты? – Мои пальцы замирают на середине, я уже вижу его голую кожу на груди, мне хочется прикоснуться к ней, но я медлю.
Его губы приоткрываются, а дыхание сбивается, тогда я расстёгиваю его рубашку до конца. Он едва ли обнажён, но теперь, касаясь каждой напряжённой мышцы его пресса, я понимаю, почему мне было так больно, когда я ударила его. Он потрясающе сложен и сейчас, в тусклом свете свечей, чарующе красив. Я не могу оторвать взгляд от того, как его кожа покрывается мурашками под моими пальцами. Моя рука такая бледная на фоне его груди, хотя его кожа тоже светлая.
Я хочу его. Эта мысль не просто вспыхивает искрой, а поднимается пожаром по всему телу, когда я чувствую его сердце под своей ладонью. Я прижимаюсь губами к его шее и едва успеваю увидеть край его чернильного рисунка, как у всех Теней Морока. Он и правда расположен не на руке, а начинается на левой груди, но уходит в сторону плеча, пока скрываясь от меня под тканью рубашки.
Александр выдыхает сквозь зубы, а я прижимаюсь к нему всем дрожащим телом, обхватывая его шею руками. Его тело такое горячее, но губы ещё горячее. Не прерывая поцелуя, он тянет меня к кровати. Секунду назад я стояла и уже лежу на мягком матрасе, пока Александр нависает сверху. Его руки едва заметно трясутся, он всё-таки отстраняется, чтобы расстегнуть мою рубашку.
– Тебе весело? – хрипло интересуется он, замечая улыбку на моих губах.
– Удивляюсь твоему терпе… – он рвёт последние пуговицы, устав с ними бороться, – нию…
На мне всё ещё остаётся широкая повязка, прикрывающая грудь, которая помогает при тренировках, но Александру всё равно, он уже покрывает поцелуями мои ключицы и каждый сантиметр кожи под ними, я выгибаюсь навстречу его горячим ладоням, что ласкают живот.
Он шепчет моё имя, сменяя губы на язык, а потом на зубы. Я с шипением сажусь на кровати, пытаясь стянуть с него рубашку до конца. Меня трясёт, я хочу увидеть его всего, хочу видеть, как меняется рисунок на его теле, когда напрягаются мышцы. В полумраке свечей замечаю ещё тёмные пятна, что уходят по плечу на спину – вероятно, у него больше рисунков на теле, и я желаю увидеть их все.
– Александр, пожалуйста… – Моё сердце стучит так быстро, что мне кажется, если бы не жизненная сила Морока, оно остановилось бы снова. И эта сила во мне жаждет его так сильно, что каждый сантиметр кожи горит.
Мои руки скользят по его плечам, я сжимаю его волосы, он стонет, и я впервые вижу, как вечно собранный Александр с трудом себя контролирует. Мы встречаемся взглядами, в его зелёных глазах вдруг появляется осознание, а потом страх, будто он только сейчас узнаёт меня.
– Проклятье… – растерянно выдыхает он. – Нет, Агата… нет…
Принц делает пару шагов назад, стремительно отдаляясь от кровати. Он тяжело дышит, запахивая рубашку, вновь застёгивает несколько пуговиц, стремясь скрыть свою кожу. В его глазах плещется необычайное смятение, которое мне непонятно. Моя кожа покрывается мурашками, словно температура в комнате резко опустилась.
Медленно я прихожу в себя, пытаюсь прикрыться порванной рубашкой. Александр замечает моё смущение и приносит из шкафа свою, чёрную, взамен испорченной. Его движения порывисты, неуклюжи, временами его пошатывает, и, возвращаясь, он задевает плечом столбик балдахина. Его рубашка мне велика, но я принимаю одежду, чтобы прикрыть наготу.
– Прости меня. – В его взгляде столько раскаяния, что его внезапный отказ пугает меня ещё больше. – Нам нельзя, мне… нельзя так. Мы… не можем, Агата.
Принц опускается на одно колено передо мной, заглядывает в глаза, пока я сижу на краю кровати, цепляясь за его рубашку, что пахнет лимоном и елью. Александр сбивается, путается в словах, пытаясь успокоить дыхание. Неуверенно гладит меня по щеке и волосам, извиняясь.
Я поступила глупо, думая взять то, что мне не принадлежит. Передо мной не просто Морок, не просто Аарон. Он принц Серата, а я лишь мертвец, которого он поднял. Мертвец, что вряд ли когда-нибудь станет полноценно живым. Он уже оживил мою сестру, а теперь я паразитирую на его жизненной силе и требую чего-то большего.
– Всё в порядке. – Я стараюсь сглотнуть ком в горле.
Александр достоин хорошей девушки из благородной семьи, что подарит ему детей.
– Я пойду, – говорю я, избавляя его от необходимости меня выпроваживать. Ведь это его комната.
Вижу, что ему не нравится такой вариант. Александр открывает рот, желая возразить, но, не издав ни звука, вновь закрывает, слабо кивая. Длинные волосы падают ему на глаза, я убираю одну прядь ему за ухо и сразу поднимаюсь, намереваясь покинуть эту комнату как можно скорее. Александр не останавливает меня, так и остаётся стоять перед кроватью на одном колене, задумавшись о чём-то. Я выхожу в коридор, как можно тише прикрывая за собой дверь.
9
Говорят, что нельзя смотреть в настоящее лицо Морока. А если посмотришь – умрёшь.
Были безумцы, кто хотел заполучить маску слуги Тени, считая, что она придаст им невиданную силу. Но поговаривают, что она рассыпется в руках жадного вора, оставив на нём метку, что утянет душу в Тень после смерти. Поэтому в действительности неизвестно, был ли хоть один глупец, кто решил проверить, правда ли это.
Малахий Зотов. Забытое
