Я навел автомат на открытый мостик патрульного катера, трижды выстрелил в сборище матросов и офицеров и услышал радующий сердце хор испуганных возгласов, после чего мостик обезлюдел, словно по мановению волшебной палочки.

Рядом с катером дрейфовала моторная лодка с двумя матросами. Я подстегнул их тремя выстрелами, они взмыли на палубу и юркнули в рубку, а непришвартованная моторка отстала от борта патрульного катера.

Я сменил магазин, после чего аккуратно пустил по пуле в каждый иллюминатор левого борта, отчетливо слыша звон, с которым разбивалось двойное стекло.

Такой провокации капитан Дада не стерпел: на катере ожила лебедка, и сверкающая от морской воды носовая цепь с грохотом поползла вверх. Как только разлапистый якорь вырвался на поверхность, катер взбил винтами белую пену за кормой и развернулся к выходу из бухты.

Пока флагман Сулеймана Дады тащился мимо моего укрытия, я пустил в него еще несколько пуль – на всякий случай, чтобы не передумали уходить. Мостик был занавешен ветрозащитным экраном из грязной холстины. Я знал, что рулевой лежит за ним, вжавшись в палубные доски, и сделал несколько выстрелов, пытаясь угадать его местоположение.

Никакого результата не последовало, и я вновь занялся иллюминаторами, надеясь на удачный рикошет в недрах корпуса.

Патрульный катер набрал скорость и уже подпрыгивал на волнах, словно бегущая за автобусом старушка. Когда он вышел из бухты и обогнул мыс, я встал, стряхнул песок, перезарядил автомат и рысцой направился в пальмовую рощу.

К тому времени как я достиг северной оконечности острова и взобрался достаточно высоко, чтобы видеть глубоководный пролив, катер был в миле от меня и целеустремленно спешил к далекому Африканскому континенту: крошечный белый силуэт на фоне тускло-зеленых океанских вод, а поверху – яркая, до боли в глазах, небесная синь.

Я сунул автомат под мышку, уселся поудобнее и стал следить за развитием событий. Часы показывали семь минут одиннадцатого, и я задумался, не сорвало ли ящик со взрывчаткой напором от винтов.

Катер проходил через подводную полосу внешнего рифа, за которой открывалось побережье. С каждой волной кораллы размеренно выдыхали белую пену, и со стороны казалось, что под водой таится диковинное чудище.

В этом небесно-океанном безбрежии патрульный катер походил на эфемерную белую крапинку, готовую слиться со вздыбленной ветрами, искромсанной течениями поверхностью открытого моря.

Вдруг крошечное белое суденышко объял водяной смерч – подхватил, как ветер подхватывает страусиное перо, закрутил, поднял над океаном, и катер, потеряв форму, растворился в неспокойной воде.

Взрыв прозвучал без должной страсти: несколькими секундами позже ветер донес до меня лишь смягченный расстоянием отзвук, в котором не было ничего воинственного, – так, легкий шлепок по исстрадавшимся барабанным перепонкам, а за ним – дуновение ветра, поднятого ударной волной. Хотя не исключаю, что ветер мне померещился.

Когда смерч канул в небытие, в проливе было пусто: от спешившего в открытое море кораблика ничего не осталось.

Я знал, что во время прилива у берега кормятся здоровенные и уродливые тунцовые акулы. Они быстро почуют кровь и свежее мясо; и даже если кто-то пережил катастрофу, он непременно привлечет к себе внимание этих прожорливых убийц, не интересующихся ничем, кроме собственного брюха. Повезет той акуле, которая найдет капитана Даду, подумал я. Хотя… Вдруг она почует родственную душу и встретит Сулеймана с подобающими почестями? Шуточка получилась мрачная и развлекла меня лишь на мгновение, после чего я встал и отправился вниз, к пещерам.

При вчерашнем разграблении аптечку мою вскрыли, а содержимое разбросали по пещере, но я собрал все нужное для дезинфекции и перевязки изуродованных пальцев Шерри. Ей вырвали три ногтя, и я боялся, что вместе с корнями и они больше не вырастут; но когда Шерри стала выражать такие же опасения, я решительно их отверг.

Обработав раны, я заставил ее проглотить пару таблеток кодеина, чтобы унять боль, и приготовил постель в темном закоулке пещеры.

– Отдыхай. – Я встал на колени и нежно поцеловал ее в губы. – Попробуй уснуть. Приду, когда будем готовы отплывать.

Чабби уже занялся насущными делами: проверил вельбот и выяснил, что тот неплохо сохранился, если не считать нескольких отверстий от шрапнели.

В ящике с инструментами нашлась замазка «Прэтли». Мы зашпатлевали дырки и оставили вельбот на берегу.

Яма, в которой прежде был сундук, послужила братской могилой для разбросанных вокруг нее мертвецов: нескольких мужчин и одной женщины. Мы сложили их, как сельдей в бочку, и присыпали мягким песком, после чего эксгумировали золотую голову с мерцающим глазом в широком лбу. Пошатываясь под ее тяжестью, кое-как перенесли сокровище к вельботу, опустили на дно и обложили мягкими полиэтиленовыми прокладками. Мешочки с изумрудами и сапфирами я сложил в рюкзак и оставил его рядом с головой тигра.

Затем мы вернулись к пещерам, где провели ревизию уцелевшего снаряжения: канистры с водой и топливом, компрессор и баллоны для аквалангов. Когда перетащили все в вельбот, день клонился к вечеру, а я страшно устал. Положил на груду вещей автомат, отошел в сторону и, закурив две чируты, протянул одну Чабби, впервые предлагая сделать перерыв.

– Ну что – думаю, можно отчаливать.

Чабби затянулся чирутой, выдохнул долгую струю голубого дыма и сплюнул на песок.

– Пойду принесу Анджело. – И продолжил, перехватив мой непонимающий взгляд: – Нельзя его бросать. Одиноко здесь. Парень хотел бы лежать рядом с родней, по-христиански.

Прихватив рулон брезента, он скрылся в подступавшем сумраке, а я отправился к пещерам за Шерри.

Разбудил ее, заставил надеть мой шерстяной свитер, чтобы не замерзла, дал ей еще две таблетки кодеина и повел к берегу. Уже стемнело. Одной рукой я обнимал Шерри, а в другой держал фонарик. Когда мы вышли на пляж, я нерешительно остановился. Что-то было не так. Я поводил лучом фонарика по нагруженному вельботу. Понял, в чем дело, и сердце мое ушло в пятки.

Я оставил автомат в вельботе, но теперь его здесь не было.

– Шерри, – настойчиво зашептал я, – ложись и лежи, пока не позову.

Она тут же опустилась на песок, а я стал судорожно озираться в поисках какого-нибудь оружия. Подумал про ружье для подводной охоты, но оно осталось под канистрами, а нож – про него я совсем забыл – до сих пор торчал в стволе пальмы. Может, выхватить из ящика гаечный ключ… Но этому намерению не суждено было осуществиться.

– Гарри, автомат у меня, – донесся из темноты за спиной низкий гортанный голос. – Не оборачивайтесь. И давайте без глупостей.

Наверное, он забрал «ФН»