You think you’re in love

Like it’s a real sure thing

But every time you fall

You get your ass in a sling

You used to be strong

But now it’s ooh baby please

’Cause falling in love is so hard on the knees

Ты думаешь, что влюбился

Что это по-настоящему

Но ты каждый раз огребаешь

Когда ты влюбляешься

Ты был таким сильным

Но сейчас слышно: «Да, детка, пожалуйста»

Ведь влюбляться – это так больно

Исход должен быть таким приятным, что его невозможно забыть! Он должен быть тем, что поселяется у тебя в душе и меняет твое все, – это всегда было моей целью. И кстати, в этом альбоме есть еще девять крутых ребят. Тебя никто не поймает – они на капоте машины с Сорок девятой улицы от стадиона «Янки». Куда она поехала?

Пока я писал Nine Lives в отеле «Марлин», меня навещали Боно и Ларри из U2. Мы показали им треки, и они просто офигели – приятно, когда твои шары отскакивают от крепкой стены. Во время записи один из лучших продюсеров на планете, Том Лорд-Элдж, был в подвале отеля «Марлин», в студии, и ковырялся с песней под названием If It Makes You Happy («Если это тебя осчастливит»), и так оно и было, особенно после того, как я ее услышал. Тем вечером мы с Джо поднялись в номер и написали Kiss Your Past Goodbye («Поцелуй свое прошлое на прощание»), которая стала предвестником нашего с Коллинзом расставания. Когда я слушаю ее сейчас, мне становится немного жутко.

Люди слышат Бога в песне, потому что музыка наполняет наше сознание мелодией… она наполняет наш мозг, как жидкость в плаценте.

It’s later than a deuce of ticks

Your broken heart, it needs a fix

You’re feedin’ off a high that would not last

And people they don’t seem to care

And sorry just don’t cut it, yeah

It seems to me you’re gettin’ nowhere fast

So kiss… your… past

Or kiss your ass good-byeДвойка тебе уже не поможет

Твое разбитое сердце нужно починить

Ты живешь на кайфе, который долго не продлится

И людям, кажется, все равно

И прости, что говорю это, да

Мне кажется, ты так далеко не уйдешь

Так что поцелуй… свое… прошлое

Или поцелуй свою задницу на прощание

Я могу вытащить из шляпы кролика, когда вытаскиваю из набросков песню. Я слышу стихи во сне, маленькие эмбрионы слов высовываются из плазмы импровизации. Это совсем другой подход, нежели у профессиональных авторов песен, как Дайан Уоррен. Дайан садится за пианино и сразу формирует и мелодию, и текст, как будто сооружает стул…

I could stay awake just to hear you breathing

Watch you smile while you are sleeping

While you’re far away and dreaming

I could spend my life in this sweet surrender

I could stay lost in this moment forever.

Я могу не спать ночами, лишь бы слышать твое дыхание

Смотреть на твою улыбку, пока ты спишь

Пока ты далеко отсюда, в мечтах

Я могу провести всю жизнь в этой сладкой капитуляции

Я могу навечно потеряться в этом моменте

Я услышал одну ее песню и подумал: «Сколько интрижек было у этой женщины, раз теперь она так гениально умеет складывать слова? Как ни странно, она замужем за попугаем по имени Задокрыл, который все время повторяет: “Это блестяще!” и “Я в восторге!”» А мои песни рождаются из мерзкого и грязного потока сознания – или, как я люблю это называть, потока бессознания.

Думаю, моя манера писать песни берет свое начало с того момента, когда я впервые услышал гимны и органную музыку в церкви, когда Бог все еще была там, под кафедрой, в ящике, покрытом красным бархатом. Я вырос пресвитерианином, всю свою жизнь ходил с Богом; понимаете, я всегда молился. Музыка всегда была такой глубокой и вдохновляющей, как космическая гармония, вливающаяся в душу прихожан. Поэтому орган такой мощный. Люди слышат Бога в песне, потому что музыка наполняет наше сознание мелодией… она наполняет наш мозг, как жидкость в плаценте. Поэтому когда я слушал в церкви, как эти гигантские органы сладко играют набухающие аккорды и мелодично парящие гимны, то просто погружался в этот ангельский звук. А дома меня с одного-двух лет убаюкивали нотами Дебюсси и Шуберта. Поиски Бога? Я пришел сюда не в поисках Бога, я привел Ее с собой.

Дайан написала I Don’t Want to Miss a Thing, и в этой песне, кстати, одна из самых блестящих первых строчек. Если вы влюблены и ваша вторая половинка скажет: «Я могу уснуть, чтобы слушать твое дыхание», то вы упадете и будете молиться прямо на полу. Или положите голову ей на шею и будете думать, что никогда не сможете без нее жить. Все мы это проходили, не так ли?

Песни – это просто воздух и чистые эмоции, но они сильно влияют на жизни людей. Когда человек страстно отвечает на песню, то вся их жизнь связывается с ней – и музыка никогда не прекращается. Они мечтают рассказать мне, что эта песня играла у них на свадьбе или что они сами играли ее у себя на свадьбе.

А как насчет двух парней, которые изобрели «Блэкберри» – эта идея возникла у них, пока они курили травку и слушали Sweet Emotion. На церемонии награждения Кеннеди одна серьезный политик-демократ сказала мне, что первый раз занялась любовью под Sweet Emotion. Половина правительства США занимались любовью под фишки Джо Перри.

Песня устроена как дерево – от корней к ветвям, и, когда все готово, ты надеешься, что она принесет плоды.

Джо Калоднер представил меня Дайане Уоррен – это был вечер A&R-менеджеров: большие группы, большие бабки, большие талантливые композиторы – большим группам нужны большие хиты. Я уже писал с ней кое-что. Когда я работал над Devil’s Got a New Disguise, то приехал к ней домой в Малибу. У нее есть фортепиано с видом на