–В обморок?

–Ага. Причём два раза. Под утро опять пришлось ловить её.

–Тогда какого чёрта ты ещё находишься здесь, Сэм?– негодующе цедит папа.

–Да всё нормально.

–Два обморока – это ненормально! Ты сильно перенервничала, плюс ещё работала всю ночь. Живо езжай отдыхать!

–Нет. Я побуду здесь с тобой.

–Ну что за женщина упёртая?

–Какая есть. Я никуда не уеду от тебя. Сейчас лягу спать на диван. К тому же я сказала, что со мной всё хорошо. Даже сказала бы, отлично.

–Какое ещё отлично?– сердито фыркает отец.

–А вот такое.

Не переставая загадочно улыбаться, мама вытаскивает листок из кармана халата и кладёт его папе на грудь.

Мы оба впиваемся непонимающими взглядами в чёрно-белый снимок, застывая на неопределённое количество секунд.

И пока мы с папой пытаемся осмыслить увиденное, в палате наступает звенящая тишина, что нарушается лишь моим сорвавшимся вскачь сердцебиением и тикающей стрелкой на часах.

–Сэм, ты что… – ошеломлённо выдыхает папа, не сумев даже закончить вопрос.

–Да.

–Ты шутишь?

–Нет.

–Ты хочешь сказать, что…

–Я хочу сказать, что главная причина обмороков – вовсе не стресс, а пятая неделя беременности. Я только что была у гинеколога. У нас будет ребёнок, Фрэнк,– со слезами на глазах сообщает мама, повергая меня в шок.

Настолько сильный, что в первый миг я дар речи теряю и даже понять не могу, какие именно эмоции ощущаю.

Счастье? Страх? Восторг? Смятение? Волнение? Панику?Ужас?

Вся эта противоречивая смесь, словно шот абсента, бьёт по сознанию, дурманя его. Лишь когда сквозь мутную поволоку я вижу, как папа притягивает маму к себе и обцеловывает всё её лицо, страх перед повторением истории с Вайли неумолимо начинает растворяться, уступая место счастью – искреннему, щемящему, всепоглощающему.

У меня всё-таки будет сестра! А может, братик. И эта новая жизнь, безусловно, отгонит все плохие воспоминания, залатает раны, поумерит боль и сделает моих родителей такими же счастливыми, какими они были несколько лет назад.

–Рони, скажи что-нибудь, а то я уже начинаю пугаться твоей застывшей реакции,– повернувшись ко мне, взволнованно произносит мама.

Папа тоже с настороженностью смотрит на меня, и я решаю их больше не напрягать.

–Что я могу сказать, кроме как поздравляю?– отмерев, я с улыбкой сжимаю маму в крепких объятиях и, клянусь, слышу их с папой одновременный выдох облегчения.

Ей богу, смешные. Будто это я их строгий родитель, одобрение которого они очень боялись не получить.

Хотя… что уж тут скрывать, это до жути приятно – знать, что моё мнение крайне важно для них. И так было всегда. Даже когда я была ещё маленькой, любящей руководить всем и вся врединой.

А я такой была и, честно говоря, до сих пор иногда бываю. Наверное, поэтому Мэтт и называет меня частенько мегерой.

Мэтт!

Чёрт!

Я резко отстраняюсь от мамы и вынимаю её айфон из кармана халата. Смотрю на экран, и тревога вновь охватывает меня свинцовыми сетями.

–Что такое, милая?– хмурится мама, касаясь моего лица.

–От Мэтта до сих пор нет ни одного звонка и сообщения.

–Боже мой! Вот память моя дырявая,– она хлопает ладонью себя по лбу.– На радостях забыла сказать: он здесь, Рони. Ждёт тебя в коридоре.

–Здесь?! Мэтт?! Мой Мэтт?!

–Конечно, твой. Другого я не знаю. Пришёл пятнадцать минут назад, я увидела его и…

–Да, да, мам! Я поняла!– не слыша конца её фразы, я вылетаю из палаты.

Бегло оглядываюсь по сторонам, и сердце словно на батуте подпрыгивает, совершая тройное сальто.

–Мэтт!– зову я, видя, как он нервно ходит из стороны в сторону в конце коридора.

–Веро́ника,– переведя на меня взгляд, он не говорит, а почти беззвучно выдыхает.

Но я слышу… Слышу, с каким облегчением он это делает. С какой теплотой произносит моё имя. И тут же срываюсь с места и бегу к нему навстречу, врезаясь в Мэтта, как волна в скалу. Неприступную. Несокрушимую. На которую запрыгиваю, обвивая и руками, и ногами, так, будто боюсь упасть обратно в штормовую воду.

И он помогает мне удержаться, умещая ладони на ягодицы. Порывается что-то сказать, но я жёстко запечатываю его губы, языком толкаюсь в рот, наполняя себя любимым вкусом и запахом. Пальцами в волосы ныряю, сильно сжимаю, желая убедиться, что он на самом деле здесь, а не снится мне просто.

Но нет… не снится. Я понимаю это в ту же секунду, когда Мэтт перемещает руки выше и обнимает меня до удушья, словно стальными канатами весь корпус стягивая. В губы вгрызается с голодом, до боли, до моего хриплого стона, будто тоже жаждет убедиться, что я реальна. Будто тоже скучал. Будто так же умирал от неизвестности и тревоги за мою безопасность, как делала это я.

–Ты никогда больше не уйдёшь вот так,– с трудом оторвавшись от его губ, шепчу я и усыпаю его лицо поцелуями.– Пообещай мне, что не уйдёшь. Что бы я ни сказала, ты не пропадёшь без вести и не заставишь меня так переживать за тебя. Уж лучше разнесёшь всю квартиру и меня вместе с ней, но не уйдёшь.

–Дурочка, я никогда не сделаю тебе больно.

–Пообещай.

–Пообещаю, только если ты пообещаешь предупреждать, куда сваливаешь на ночь глядя, при этом оставляя телефон дома,– Мэтт произносит это сурово, даже немного грубо, но сглаживает свой тон очередным страстным поцелуем.

–Я забыла его на зарядке, но звонила тебе потом с маминого. Весь вечер и всю ночь звонила, но ты ни разу не ответил. Я чуть с ума не сошла. Особенно после того, что случилось. Морган… он…

–Знаю, Веро́ника. Я всё знаю. Именно поэтому я и не отвечал тебе.

–В каком смысле?– непонимающе хмурюсь я, вглядываясь в его лицо и лишь сейчас обращаю внимание на покраснение на скуле.– Что с лицом? Что случилось? Где ты был?

–Тихо-тихо, успокойся. Я всё расскажу, только сначала ответь, как себя чувствуешь.

–На грани истерики, поэтому лучше начинай говорить быстрее.

–Ладно, как скажешь, босс,– он коротко целует меня в уголок губ и, заметно помрачнев, приступает к рассказу.– Когда не обнаружил тебя в квартире и не смог дозвониться, я поехал к тебе домой, но за пару кварталов до него увидел Моргана с дружками. Я не мог позволить им опять сбежать, поэтому вылетел из машины, оставив её прямо посреди дороги, и погнался за ними. По пути набрал номер следователя, чтобы он засёк моё местоположение, а потом сшиб Моргана с ног и телефон куда-то улетел. Между нами завязалась драка, но в этот раз дружки не остановились, чтобы помочь ему, и мне удалось удержать его до приезда полиции. Потом я поехал вместе со всеми в полицейский участок для очередной дачи показаний, и там уже узнал, что эти уроды сделали с твоим домом и отцом. Я хотел помчаться к тебе, но следователь меня не отпускал. Я был им нужен, чтобы суметь опознать дружков Моргана. Тот, ясное дело, не собирался отдуваться за всех и выдал все возможные места, где они могли скрываться. Мы тут же поехали осматривать каждый адрес и в итоге нашли их. Полиция арестовала уродов. Тебе больше ничего не угрожает. Эти скоты сгниют за решёткой. Я уже созвонился с лучшим адвокатом в городе. Он позаботится о том, чтобы они никогда не выбрались из тюрьмы, так что всё закончилось, Веро́ника. Теперь уж точно. И я больше никогда не позволю никому и пальцем к тебе прикоснуться,– сообщает он уверенным голосом и обнимает, успокаивающе поглаживая меня по спине.