Прихватив со стола бутылку, Бенедикт вышел в холодный осенний вечер. Казалось бы, пронизывающий ветер со стороны гавани должен был хоть немного прочистить его голову, однако стало только хуже. Все, что он упорно вливал в себя со вчерашнего вечера, обрушилось на его сознание боевым молотом, спутав мысли и превратив мир в карусель мелькающих образов. Бене не сопротивлялся. В конце концов, не этого ли он желал последние несколько минут? Ноги его зажили собственной жизнью. Спотыкаясь и заплетаясь, они понесли его в густую темноту пустынных улиц и переулков. Куда? Что ж, ему и самому было интересно узнать.

Сквозь хмельной туман до него то и дело доносились разрозненные крики, мелодичный звон бьющегося стекла, треск, ругань и Судья ведает, что еще. Будь он хотя бы вполовину не так пьян, уже давно забился бы в какую-нибудь нору. Никто в здравом уме не решился бы бродить по Денпорту в столь беспокойное время. Ночью. В модных цветастых тряпках.

Бенедикту было плевать. В глубине души он даже надеялся на встречу с какой-нибудь шайкой. Надеялся покончить со всем раз и навсегда. Слишком много сил потрачено впустую, слишком много времени прожито зря… От вороха сомнений голова, казалось, вот-вот лопнет, словно перезревшая тыква. Как же хотелось остановить все это! Требовалось всего-то несколько раз полоснуть себя по рукам, найти крепкую веревку и толстую ветку или, на худой конец, броситься в Тайпан.

– Прапл… проб… лема в том, что ты – греп… греб… аный трус. Н-ненавижу…

Да, все его проблемы крылись в нем самом. Вместо того чтобы решать их, он предпочел засунуть свой язык в задницу и проглотить все то дерьмо, которое вылили на него родственники, друзья и коллеги. Он мог послать их всех к такой-то матери, оставить проклятый дом и начать все сначала в каком-нибудь небольшом городке. Но нет, вместо этого он предпочел испуганно забиться в угол и похоронить себя в бессильной злобе. Это откровение настолько ярко предстало перед его глазами, что Бене невольно прикрыл их ладонью. Только спустя несколько секунд он понял, что вокруг действительно стало светло, а пронзительный визг – не плод его больного воображения.

Оторвав взгляд от танцующей дороги, Бенедикт увидел объятый огнем дом, недра которого напоминали внутренности раскаленного горна. Сквозь выбитые окна второго этажа вырывались ревущие языки пламени, жадно облизывая почерневшие ставни и козырек крыши. Перед парадным входом громоздились обломки шкафов, стульев и письменного стола, еще совсем недавно забитого ворохом документов. Над ними уже успел поработать безжалостный ветер, устлав землю шелестящим ковром из исписанных бумажек.

Чуть поодаль два грязных мужика волокли в сторону молоденькую девушку. На бедняжке была одна лишь ночная рубашка, порванная до самого пояса. В свете разъяренного пламени Бенедикт отчетливо увидел ее упругую грудь с крохотными сосками, которую неистово сжимали грубые пальцы насильников. Конечно же, девушка кричала и пыталась вырваться из цепких объятий, однако силы явно были неравны.

Ублюдки не замечали ничего вокруг и через полминуты растворились в темноте. Лишь отчаянные вопли жертвы напоминали Бенедикту об увиденном. Проклятье! Он снова профукал свой шанс. Ему следовало броситься на них и выиграть девчонке пару драгоценных мгновений… По крайней мере, он смог бы похвастаться хотя бы одним достойным поступком, представ перед Верховным Судьей на последнем процессе.

– Проклятый… тр… рус.

Бенедикт запрокинул голову, влил в себя остатки рома и, едва удержавшись на ногах, швырнул пустую бутылку в сторону горящего дома. Звон стекла гармонично вплелся в общую какофонию звуков. Из разбитого окна немедленно вырвалось возмущенное пламя, обдав Бене нестерпимым жаром. Тот попятился, прикрывая лицо рукавом, споткнулся и рухнул в грязь, едва не отбив спину.

– Гляньте, мужики, а это еще что за гусь?

Бенедикт неуклюже поднялся и, едва не упав снова, испуганно огляделся. Из темноты к нему неспеша приближались четыре черных силуэта, что-то сжимая в руках.

– Отличный прикид, приятель. Не посоветуешь мастера?

Бене побежал, изо всех сил стараясь удержать равновесие. Ноги его походили на два длинных шнурка, так и норовящих переплестись между собой. Реши бандиты погнаться за ним, он бы не успел преодолеть и дюжины шагов. Однако вслед ему неслись только ехидные смешки и проклятия. В какой-то момент он едва не решился остановиться. Пусть догоняют, пусть выбьют из него всю дурь, пусть его труп пополнит армию таких же бедолаг, гниющих в безлюдных проулках Денпорта.

И все же страх оказался сильнее. Именно он гнал пьяного вдрызг Бенедикта сквозь погруженный в безумие город. Чем дольше Бене бежал, тем чаще на глаза ему попадались пожираемые огнем дома. Их стало так много, что даже небо, укутанное плотным одеялом низких туч, окрасилось оранжевыми отсветами. В густых тенях Бенедикту то и дело чудилось какое-то движение, из темных переулков доносился зловещий шепот… или же это всего лишь ветер раскачивал ветви кустов?

– Стоять!

От неожиданности Бенедикт взвизгнул и попытался ускорить бег. Он преодолел всего несколько улиц, но уже успел выбиться из сил и задыхался от нехватки воздуха.

– Стой, говорю! Вот же придурок! А ну…

Бенедикт оглянулся, и это стало очередной ошибкой. Его повело в сторону, прямая дорога мгновенно превратилась в спираль. Он попытался выровняться, стараясь шагать как можно шире… и в этот момент его сознание потухло.

3.

Бенедикту показалось, что его швырнули в озеро. Ледяная вода обрушилась на его лицо и обжигающими струями поползла под одежду. Он вскрикнул, разлепил промокшие веки и затравленно огляделся. К его удивлению, дрожащее зарево пожаров сменилось мягким и ровным светом уличных фонарей, а голоса вокруг больше не казались пугающими, чего нельзя было сказать об угрюмых лицах, смотрящих на него сверху. В безнадежной попытке убежать Бене дернулся, но один из людей крепко держал его под руки.

– Тихо ты! Успокойся. Ты в безопасности.

– Охренеть, да от него разит, как от винной бочки…

– Что п-происходит? Где… – Бене осекся, разглядев на людях форму городского гарнизона. Прямо за ними темнела скульптура центрального фонтана, а еще дальше неясной громадой высились ворота в Крепостной двор.

– Тебя как звать?

– Б-бенедикт, – заплетающимся языком промямлил бродяжка.

– Тебе крупно повезло, Бенедикт.

– Да уж, идиотам всегда везет, – хохотнул кто-то.

– Придержи язык, Кероб, – один из солдат – десятник, судя по нашивкам, – подался вперед, строго зыркнув на остряка. – Полт, подними его.

Бенедикт тут же почувствовал, как его ставят на лишенные всякой подвижности ноги. В памяти немедленно всплыла вчерашняя сцена в «Распутной Розали», где молодчики Магнуса обошлись с ним похожим образом. Земля тут же заколыхалась, словно морские волны, но Бене смог сладить с качкой. Удивительно, но после внезапного провала в памяти он почувствовал себя немного лучше. Страх, бег и свежий воздух выветрили часть хмеля из его мозгов, хотя на смену ему пришла головная боль.