бы требовать от Созомена, тем более что если, где, то в особенности по части соборных деяний, императорских посланий, епископских посланий, он всецело зависим от Сократа. И замечательно, что хотя Созомен пользовался Сократом как готовым источником, он, однако же, совсем не упоминает о нем. Такого рода плагиат, как «История» Созомена, мог благополучно сойти с рук в том случае, если бы он назначался для таких читателей, которые ничего не знали о «Церковной истории» Сократа и впредь могли не знать о ней. Таких читателей и имел в виду Созомен. В заключение «Введения» в свою «Историю» Созомен говорит, что он много посвятил в ней внимания повествованиям о монахах, что он это сделал с тем намерением, чтобы выразить свою благодарность своим воспитателям и дать будущим монахам образцы для их философской (подвижнической) жизни. Поэтому можно считать вероятным, заканчивает свои выводы Гарнак, что Созомен назначал свой труд для особого круга читателей — для палестинских монахов, не имевших в то время, по-видимому, никаких отношений и сношений с монахами константинопольскими. Правда, Созомен посвящает свой труд императору Феодосию Младшему, но это обстоятельство не разрушает сейчас высказанной гипотезы. Итак, к изданию своего труда побудило Созомена желание сделаться писателем, или, что то же, честолюбие, а отчасти желание рассказать те анекдоты, которые не были занесены в книги; на самом же деле для исторического труда Созомен не имел никакой подготовки.

Что Созомен совсем не был подготовлен для исторического труда, это Гарнак доказывает краткой характеристикой «Истории» Созомена. Созомен нисколько не подражает старанию Сократа быть точным в хронологии: часть хронологических указаний Сократа он пропускает, часть передает неточно. Слог его широковещателен и расплывчив в сравнении со стилем Сократа, что, впрочем, позднейшие византийцы ставили в похвалу Созомену. В характеристиках лиц, даже если он следует Сократу, он бесцветен и незанимателен. Он часто перемешивает свои суждения, отличные от Сократовых, с этими последними, вследствие чего получается путаница. Чем ближе вглядываются в «Историю» Созомена, тем более замечают, что в ней обнаруживают себя одновременно две души. Одна заимствована у Сократа, а другая — собственность Созомена. «История» Созомена нередко вдается в легендарность и заявляет себя легкомыслием. В конце концов, говорит Гарнак, нужно сказать, что о чем мы имеем известия у Сократа, о том почти нет надобности справляться у Созомена. Ценных добавок к «Истории» Сократа у последнего почти нет; число новых документов у него очень незначительно.

«Церковная история» Созомена дошла до нас несколько не в полном виде. Часть последней, девятой, книги потеряна. Как много потеряно, об этом можно делать лишь предположения. А именно предполагают следующее: так как первые восемь книг Созомена довольно равны по объему, то и девятая должна была бы быть равна с каждой из них по объему, а так как она в теперешнем виде достигает лишь половины объема каждой из этих книг, то думают, что затеряно полкниги. Потерянная часть книги заключает в себе описание 16-и лет из времени Феодосия Младшего (424–439).

Иееп, со своей стороны, также входит в исследование «Церковной истории» Созомена и приходит к выводам, в значительной мере отличным от выводов Гарнака. Как Гарнак стремится слишком унизить научное достоинство Созомена, так Иееп старается доказать, что труд Созомена имеет немалую научную ценность. Нужно сказать, что хотя Гарнак и Иееп писали свои этюды в 1884 г., но каждый из них не знал о труде другого.

Вот главное, что говорит Иееп. Он говорит, что взгляд на отношение «Истории» Созомена к Сократовой еще не установился. Некоторые думают, что Созомен просто-напросто списал свой труд с труда Сократа, является плагиатором. Но автор не соглашается с этим взглядом; он хочет привести такие данные, которые должны доказать, что Созомен вовсе не был таким бесцеремонным эксплуататором чужого труда, как думают многие. Для Иеепа тоже вопрос решенный, что Созомен писал свою «Историю» после Сократа, и что первый пользовался трудом второго, но в то же время Созомен читал большую часть источников сам лично и, таким образом, обнаруживает себя писателем, в значительной мере независимым от своего предшественника. Иееп доказывает, что Созомен сам читал и самостоятельно пользовался сочинением Евсевия «Жизнь Константина», «Церковной историей» Руфина, «Творениями» Афанасия Великого. Созомен читал и знал характерное для истории монашества сочинение «Лавсаик», которого не было под руками Сократа; видно, что Созомен самостоятельно пользовался и «Собранием соборных актов» Савина Македонианина. Иееп констатирует факт, что Созомен при рассказе о некоторых происшествиях гораздо подробнее и полнее Сократа, и это зависело не от того, что Созомен разукрашивал сказанное Сократом, но от того, что он самостоятельно изучал документы. В отношении к источникам нецерковного характера Созомен, по мнению исследователя, еще более независим от Сократа. Иееп утверждает, что Созомен был значительно начитан в светской исторической литературе того времени, например, он знал Олимпиодора, причем, пользуясь данными этого писателя, историк совсем не обращал внимания на Сократа, т. е. брал из Олимпиодора то, чего не брал последний. Знаком был Созомен с историческими трудами Зосимы и Евнапия. Таким образом, по взгляду Иеепа, Созомен не был таким жалким компилятором, каким выставляет его Гарнак. Честь Созомена как историка восстанавливается. Нужно заметить, что и Гарнак, когда познакомился с трудом Иеепа, согласился, что этот автор во многом правильнее оценил Созомена, чем как это было до сих пор (Theolog. Leteraturzeit. 1884. № 26. S. 632). Этим самым он засвидетельствовал, что трудом Созомена пренебрегать нельзя, хотя он по достоинствам значительно уступает труду Сократа. Иееп вообще частью поправил Гарнака, частью дополнил его.

Феодорит. — О Феодорите как церковном историке даже в богатой западной литературе исследований нет. Его почему-то наука обходила своим вниманием. Чего не сделали другие, то сделал Иееп: он посвятил в своем вышеупомянутом сочинении несколько страниц этому забытому наукой историку. Сущность изысканий Иеепа о Феодорите может быть передана в следующих словах: Феодорит, без сомнения, есть самый незначительный (?) историк в ряду прочих греческих церковных историков. Он тем менее имеет значения, что писал он не только позднее Сократа, но и Созомена. Он написал свою «Историю» после 443 или даже 448 г. Феодорит знал и пользовался как «Историей» Сократа, так и «Историей» Созомена. В своей «Истории» он ссылается на тех же писателей и на те же документы, которые цитируются или которыми пользовались его предшественники. Как скоро это верно, то для нас теряет всякий интерес описание Феодоритом тех событий, которые раньше его были изложены Сократом и Созоменом; к тому же нужно добавить, что всеми документами, какие у него вполне согласны с документами Сократа, он, без