– Под залог «Леди Терны» ты без проблем получишь любую ссуду. Более того, я могу познакомить тебя с надежными банкирами.

– У Спеллманов здесь имеется собственный банкир, – ответил Кевин, наливая вино в кубок и задумчиво на него глядя. – Вино делает меня сентиментальным. Нам незаслуженно повезло, если учесть, что война в самом разгаре, и вспомнить случившееся в Этельбайте. И все же мне грустно, что пришлось заплатить выкуп за мою семью, и я не благодарю судьбу за то, что сумел это сделать и не остаться нищим.

– Сегодня не лучший вечер для печали, – заявил я. – Быть может, нам стоит спеть песню?

Он рассмеялся.

– Возможно, ты прав.

– Еще одно, пока мы не начали горланить «Дерзкого матроса», – сказал я. – Мой «Морской падуб» через несколько дней отплывет в Лонгфирт, чтобы доставить местному гарнизону солдат и снаряжение. Быть может, «Метеор» сможет сопровождать мой корабль до Бонилле и тем самым сэкономить на страховке? А после мы с тобой займемся каперством и оставим Селфорд со всеми неприятностями за спиной.

Кевин успел выпить достаточно вина, чтобы посчитать мою идею отличной. В городе бушевала зимняя буря, мы договорились оставить «Леди Терну» с ее благородным грузом в руках адвокатов, я заплатил моей домохозяйке за три месяца вперед, после чего в трюмы погрузили необходимые припасы, и солдаты взошли на борт «Морского падуба».

Буря закончилась, наши корабли спокойно преодолевали водные просторы, вскоре мы миновали устье Саелле во время отлива и отправились через море Дьюсланда в Лонгфирт, королевский город-крепость в мятежных владениях Клейборна.

Дул сильный юго-западный ветер, и «Морскому падубу» пришлось брать рифы на топселе, однако «Метеор», верный своему имени, атаковал каждую следующую волну, точно полный энергии спаниель, и пена белыми брызгами взлетала за кормой.

Бакштаги натянулись, точно струны арфы, кормчий боролся с румпелем, мощные волны раз за разом били по рулю. Корабль ожил, ветер запел в такелаже, корпус стонал, флаги трепетали над головой. Капитан Оукшотт опытным взглядом наблюдал за кораблем и экипажем, чтобы никто не допустил ошибку.

Я глянул в наветренную сторону и увидел строй солдат вдоль фальшборта «Морского падуба»: все они страдали от морской болезни и сейчас кормили рыб своими завтраками. На борту корабля находилось пятьсот пехотинцев, так что я легко мог представить, какая вонь стояла на нижних палубах.

Мне повезло, морская болезнь обошла меня стороной, поэтому я наслаждался свежим ветром на борту мчавшегося вперед корабля, который с каждым мгновением уносил меня все дальше от Селфорда и – как я надеялся – от Орланды. Я решил, что ей не под силу пересечь водные пространства – впрочем, тут же вспомнил, что она была водяной нимфой, так что едва ли родная стихия могла ее остановить. И тогда я начал тревожиться из-за проказ, которые она могла учинить. Знает ли она о моем путешествии и захвате «Леди Терны»? Способна ли заставить призовой суд принять невыгодное для нас решение? Или при помощи своего искусства убедит королеву конфисковать корабль и весь его груз целиком?

Мой разум наполнили мрачные предположения. Орланда могла устроить пожар на корабле, что привело бы к колоссальным потерям, оставив Кевина с огромными долгами. Или пробить брешь в корпусе «Метеора», чтобы судно пошло ко дну вместе со всеми нами.

Я попытался выбросить все свои тревоги из головы, подумав, что если Орланда способна проникать в мои мысли, то я, сам того не желая, мог подсказать ей множество плохих идей. Поэтому я стал про себя напевать мелодии «Дерзкого матроса», и «Женщины-контрабандистки», и других песен, подходивших для огромного океана, и постепенно мое настроение стало улучшаться, ведь я был молод, находился в море и летел навстречу новым приключениям.

Во время нашего короткого плавания мною овладела решимость узнать как можно больше о кораблях и судовождении. Я хотел стать хорошим капером и решил посетить морскую школу.

Капитан Оукшотт был суровым мужчиной тридцати двух лет, но ветер, ненастье и солнце сделали его заметно старше на вид. Казалось, будто его лицо высечено из красного дерева, длинные волосы и борода были черными. В одном ухе он носил золотое кольцо и ужасно походил на пирата.

Капитан вел «Метеор» зигзагами, рассчитывая отыскать добычу, но буря разогнала все корабли, и, когда наступила ночь, мы приспустили паруса и шли рядом с «Морским падубом». Убрав ширмы, разделявшие каюту, мы пригласили капитана Оукшотта поужинать с нами. Под огненный бренди он рассказал нам сотню историй о море, часть из которых, несомненно, была правдива. Затем ширмы вернули на прежнее место, капитан занял свою половину, а Кевин – свою. Я устроился в гамаке в каюте Кевина, море меня укачало, и я заснул. Вероятно, я спал лучше, чем Кевин в своей глубокой, похожей на гроб кровати.

На следующий день погода выдалась умеренной, и «Морской падуб» поднял паруса, а мы сопровождали его, пока не увидели длинную заболоченную местность вокруг Лонгфирта – даже днем вдалеке горели огни маяков. Там мы легли в дрейф и подняли флаг с просьбой прислать лоцмана.

Лоцман был просто необходим, потому что вход в устье реки Бруд изобиловал отмелями, которые к тому же могли изменить свое положение после недавней бури. Лоцманы провели оба наших корабля по фарватеру, мимо деревянных маяков, потом мы преодолели восемь лиг, отделявших Лонгфирт от океана.

Ветер все еще нам благоприятствовал, и мы прибыли в город перед самым закатом. «Морской падуб» пришвартовался у одного из причалов, чтобы выгрузить на берег счастливых солдат, но «Метеор», у которого не было никаких дел в городе, бросил якорь на реке возле буйков, и лодка отвезла на берег меня, Кевина и Оукшотта. Оукшотту следовало доложить о прибытии капитану порта, Кевин хотел встретиться с одним из деловых партнеров отца, а у меня появилась возможность в свое удовольствие погулять по городу.

Прежде мне никогда не доводилось бывать в Бонилле. Местные жители называют его «Остров». Это имя происходит от древнего выражения «Остров Бонни», содержавшего географическую неточность, ведь в любом случае Бонилле являлся не островом, а полуостровом. Форнланд жители Бонилле считали в меньшей степени островом, чем свой родной край – так они считали.

Когда много лет назад первые полки экои прибыли на западное побережье Бонилле, они увидели перед собой часть океана и, не желая двигаться дальше, назвали его Маре Постремум, что означало Последнее море. Они не знали, что за горизонтом находится Форнланд, а далее безбрежный океан, до самой