– Мне было известно о заговоре против Брутона, – сказала она. – Я понимала, что безликой суке Берлауде не понравится, что ее мать и ближайшая подруга, объединившись, наняли убийцу. – Уголки ее рта изогнулись в жестокой усмешке. – И я хорошо знаю тебя, Квиллифер. Я не сомневалась, что ты постараешься докопаться до истины. И ты не упустил шанса добиться своего перед всем двором. – Она шагнула ко мне. – Я прекрасно изучила тебя, Квиллифер. Ты просто не можешь сидеть сложа руки и ни во что не вмешиваться.

– В таком случае, – парировал я, – ты ничего не сделала. Просто не мешала событиям идти своим чередом.

– Нет. Я противостояла тебе прошлой ночью и обещала, что буду за тобой следить. И знала, какие события подтолкнут тебя к действию. Я предвидела, в какой ситуации ты постараешься доказать мне, что сам себе хозяин, а не пешка в моих руках. – На ее губах вновь появилась страшная мстительная улыбка. – У меня неплохо получилось, не правда ли?

– Тут требовался тонкий расчет, – сказал я. – Хотя цепь событий могла произойти и случайно, без твоего участия.

– Но тогда я не смогла бы получить удовольствие от одержанной победы. – Она снова улыбнулась. – Порадоваться тому, что именно я, а не серия случайных событий привела тебя к такому исходу?

Я посмотрел на нее и кивнул:

– Можешь сколько угодно злорадствовать, но ты действительно дала мне полезный урок. Теперь я знаю: если я в чем-то добиваюсь успеха, это целиком моя заслуга и результат моих собственных решений. А вот неудачи происходят по твоей вине, а не вследствие моих ошибок.

Ее улыбка потускнела.

– Понимаешь, – продолжал я, – люди часто переживают из-за неудач и проводят долгие часы, изучая причины своих ошибок, их мучает совесть, они размышляют о том, как могли предотвратить несчастье. А меня ты избавила от тревог и угрызений совести – теперь мне требуется лишь приложить как можно больше усилий для достижения успеха.

– Быть может, я сумею тебя возвысить, – сказала она, – чтобы падать было больнее.

– Да, ты можешь играть и забавляться со мной, – ответил я, – подобно тому, как мучает муху жестокий мальчишка, но я убежден, что подобные развлечения тебя недостойны.

Ее глаза сузились.

– А твои поступки по отношению ко мне достойны? – спросила Орланда.

– Несомненно, – ответил я, – бери с меня пример и веди себя так же плохо, как я. И даже хуже, если захочешь.

– Вероломный! – прошипела она.

Тем не менее мне показалось, что в ее голосе уже не прозвучало прежней убежденности.

– В течение прошедших недель у меня было достаточно времени, чтобы обдумать свое положение, – сказал я. – Как и твое. И вот что я хочу знать: где остальные? – Я обвел рукой остров, матросов, корабли и торговцев, толкавших тележки с товаром. – Если верить старым легендам, мир прежде наполняли нимфы, наяды, дриады и могучие божества, которые постоянно вмешивались в дела смертных. Куда они все подевались? Отправились на Периодическую комету, как утверждают последователи Паломника?

– Я ничего не знаю об этой комете, – заявила Орланда. – Что же до Паломника, он был костлявым, исключительно неприятным монахом, полным злобы и клеветы.

Я посмотрел на нее:

– Ты осталась одна? В таком случае нет ничего удивительного в том, что тебя огорчил мой отказ.

Она рассмеялась.

– Быть может, нам наскучили смертные с их неизменной глупостью, – сказала Орланда.

– Однако ты не устала от меня, а я ничуть не умнее остальных, – возразил я.

В ее глазах полыхнул зеленый огонь.

– Ты меня разбудил! – вскричала она. – До твоего появления меня ничто не беспокоило.

– И ты получила большое удовольствие, терзая меня? – спросил я. – Сейчас ты чувствуешь себя лучше, чем неделю назад?

– А как чувствуешь себя ты? – ответила вопросом на вопрос Орланда. – Вот что важно. – Ее губы раздвинулись в холодной сердитой улыбке. – У меня имеются века, чтобы вновь обрести спокойствие. А у тебя они есть?

Я моргнул, и она исчезла, а мне оставалось лишь смотреть на порт, на деловитых торговцев и подвыпивших матросов.

Возможно, Орланда сказала все, что хотела, но надо мной не так просто одержать победу в споре, как она рассчитывала.

Размышляя подобным образом, я вновь присоединился к Раундсилверам в одном из цеховых помещений, где нас уже ожидали вино и обед, а также скучное развлечение в образе Рансома, рассуждавшего об алхимических опытах. Его весьма заботило удаление излишков из Камня при помощи кальцинирования, рыхления, дистилляции и замораживания. Я спросил, какой Камень необходимо замораживать.

– Любой Камень нуждается в этом, – сказал он. – И процесс очищения везде одинаковый. Вот, к примеру. – Он показал на медовый пирог. – Когда я съедаю кусок, он попадает в желудок, где на него воздействует мощный внутренний жар, точно так же, как в перегонном кубе.

Затем пирог превращается в хилус, который проходит через печень, где перерабатывается вторично, чтобы стать кровью. Из печени кровь поступает в правую камеру сердца, где получает добавку жизненной бодрости, и только после этого она проходит по сосудам в тело и насыщает его.

– Нечто похожее происходит и с Камнем, – продолжал Рансом. – Он проходит разные стадии, пока не достигнет совершенства, и, несомненно, самый лучший элемент для очищения называется Ненасытный Серый Волк.

Я только что имел весьма неприятную беседу с божественным существом, поэтому рассуждения Рансома о Камне и желудке казались мне дурацкими. Жаль, конечно, что в нашей компании отсутствовал актер Блэквелл, наверняка доставивший бы мне удовольствие своими сардоническими замечаниями, но, как видно, придется придумывать себе развлечения самостоятельно.

– А кто такой Волк? – спросил я. – Возможно, у него есть другое имя, или я должен поверить, что очищения можно достичь только с помощью дикого зверя?

Рансом сделал вид, что его позабавили мои слова, и, прежде чем ответить, доел медовый пирог.

– Мы, адепты Искусства, способны понимать такие имена с точки зрения эзотерики. Ненасытный Серый Волк в зависимости от сферы применения и принадлежности философа к той или иной оккультной школе может также называться Зеленым Драконом, а иногда – прошу прощения ее светлости – Менструальной кровью шлюхи.

Герцогиня продемонстрировала больше заинтересованности, чем смущения, поэтому я счел возможным продолжить обсуждение темы.

– Боюсь, я пребываю в еще большем недоумении, – признался я, – поскольку не вижу никакой связи между публичными женщинами, драконами и ненасытными волками, за исключением, быть может, капризов мечтательного ума. Вероятно, у элемента имеется и общедоступное название?

– Те, чье знание Искусства далеко от совершенства, к примеру аптекари, называют его сурьмой.

– Ужасное вещество! – заметил пушкарь Липтон. – Однажды доктор прописал мне очищение сурьмой, и меня очистило снизу доверху. Я едва выжил.

Я посмотрел на