сил мужчина, галантный военный, но, к несчастью, его сын и наследник, лорд Руфус Глэнфорд, не только присоединился к мятежникам, но и увел с собой полк жандармов, находившийся в Хауэле и выполнявший вместе с лучниками-йоменами обязанности телохранителей монарха.

Из-за серьезных грехов сына Берлауда не могла доверять отцу.

Многие высокопоставленные дворяне, считавшие себя достойными должности генерал-капитана королевы, всячески подчеркивали свою принадлежность к военному сословию в ее присутствии. Как только королева оказывалась рядом, они начинали громко, во весь голос, обсуждать равелины, вылазки, кулеврины и укрытия.

– Я думаю, что королеве следует устроить турнир – пусть соискатели проведут между собой рыцарские поединки, – предложил я. – Так Берлауда хотя бы сможет выяснить, кто из кандидатов умеет держаться в седле.

Амалия печально улыбнулась:

– Она никогда не сможет придумать ничего столь интересного.

Я представил королеву и толпу придворных.

– У Берлауды есть собственный метод в принятии решений, – сказал я, – точнее, в его полном отсутствии. До тех пор, пока множество должностей остаются свободными, у кандидатов сохраняются надежды, и соискатели будут стараться ее ублажать. А если она сделает все назначения до открытия Штатов, то у большинства не будет причин угождать ей, а некоторые начнут даже открыто интриговать против нее.

Амалия приподняла бровь:

– Ты думаешь, Берлауда настолько изобретательна?

– Скорее всего, нет, – ответил я. – Но у канцлера хватит изобретательности на двоих.

– Ты можешь расспросить своего изысканного маленького друга-герцога, – предложила Амалия. – Он является членом Большого совета.

– Он очень осмотрительно говорит об этих встречах.

– Тогда предложи ему свою теорию, – улыбнулась Амалия. – Тебе останется лишь выслушать ответ – или признание.

Я так и поступил. Его светлость улыбнулся и сказал:

– Пожалуйста, не говорите об этом тем, кто надеется получить должность. Они и без того раздражены.

Прошло немного времени, прежде чем у меня появилась возможность передать его ответ Амалии, потому что вернулся ее муж. Впрочем, надолго в столице он не задержался. Берлауда не забыла о его возможном предательстве и стала пренебрежительно к нему относиться, после чего он решил, что ему нет никакого смысла оставаться при дворе и ждать открытия Штатов. Стейн провел в столице менее недели и отправился на юг собирать ополчение, чтобы покончить с сэром Бэзилом и его разбойниками. Я сильно сомневался, что ему удастся отыскать своего обидчика, разве что он захватит его в плен еще раз.

Амалия вновь начала бывать в моих комнатах, но мы оба чувствовали, что наша связь стала утомительной для обоих.

Не вызывало сомнений, что у нас не было общего будущего. Опасаясь, что в нашу тайну проникнут ее слуги, я не навещал Амалию дома, поэтому мы встречались только в квартире, которую я снимал. Амалию слишком хорошо знали, чтобы мы могли вместе гулять по городу или посещать театр – маркиза не должна водить дружбу с простолюдином. И ей не удалось бы сойти за представительницу моего класса: манеры, акцент и одежда – все указывало на принадлежность к аристократии, и, хотя одежду можно сменить, остальное никуда бы не делось. К тому же она носила ребенка, что стало слишком заметно.

В результате я оказался запертым в двух маленьких комнатках, которые, казалось, становились все меньше, темнее и холоднее по мере того, как зима вступала в свои права. Амалия приходила все реже, а ее визиты становились короче. Оставаясь в одиночестве, я тщетно искал в комнатах воспоминания о ее запахе, миндалевидных ленивых глазах, атласной коже и даже мелких белых зубах…

Но я чувствовал, что воспоминания о ней вянут даже в те моменты, когда она находилась рядом.

Интересно, имела ли Орланда отношение к тому, что наши отношения близились к концу, впрочем, я в этом сомневался и все больше размышлял о словах, которые сказал богине: что она больше не должна оставаться частью моей жизни, и вспоминал нашу с ней последнюю встречу в порту, пытаясь понять, все ли сделал, чтобы получить искомый результат.

Так или иначе, но Амалия была замужем, носила ребенка от другого человека, и наши отношения ждал неизбежный крах.

Конец наступил вскоре после нового года, когда маркиз Стейн вернулся из карательной экспедиции в горы, где ему так и не удалось поймать сэра Бэзила, не говоря уже о возвращении выкупа. Я не получал известий от Амалии целую неделю, пока герцогиня Раундсилвер на одном из званых обедов не поведала мне о ней. Рассказывая, она сочувственно на меня смотрела, чтобы оценить, насколько тяжело я восприму эту новость, но я лишь спросил, удалось ли маркизу отыскать кого-то из разбойников. Следующие недели я провел, сосредоточившись на своих делах.

Как правильно заметила Орланда, я не мог сидеть сложа руки, решил пустить деньги в рост и начать заниматься биржевыми спекуляциями. Мой отец успешно вел дела, и я рассчитывал добиться такого же успеха. Однако он составил состояние, давая ссуды, но я твердо решил пойти другим путем, ведь он одалживал деньги жителям Этельбайта, которых знал всю жизнь; я же был в Селфорде новым человеком и не представлял, кому из столичной публики можно доверять.

Я проконсультировался со знакомыми из Гильдии мясников и с пушкарями, где меня теперь охотно принимали, а также с Блэквеллом и Раундсилверами. Герцог предложил мне сделать вложения в недвижимость и стать домовладельцем, а Блэквелл – поддержать деньгами его новую пьесу.

В ответ на предложение Блэквелла я рассмеялся, и он захохотал в ответ, ведь он пошутил. Подумав, я отказался от покупки жилья, потому что не знал, где захочу жить: продолжу ли предаваться унынию в столице, вернусь ли в Этельбайт, или вовсе отправлюсь путешествовать за границу. Вот почему я вернулся к занятию, которое знал лучше всего: купил крупный рогатый скот и свиней.

В Дьюсланде началась война, и, хотя пока не состоялось ни одной битвы, я понимал, что солдаты, офицеры и матросы должны что-то есть. Мои животные предназначались в качестве провианта для военных лагерей, которые собирались построить вокруг столицы, или же заготовленное в бочках и засоленное мясо можно было предложить для питания военных моряков. Теперь мне предстояло общаться с поставщиками, снабжавшими армию, и один из них поведал мне о предприятии, срочно нуждавшемся в денежном вложении. Его друг купил корабль для перевозки солдат в Бонилле, на войну.

Но судно оказалось в худшем состоянии, чем он рассчитывал – требовался ремонт, а средствами, чтобы оплатить его, новый владелец не располагал. В теперешнем своем состоянии корабль не мог выйти в море. Все свои деньги хозяин вложил в «Морской падуб», и его захлестнуло отчаяние; я пришел к нему на