Я еще крепче сжал запястье сэра Бэзила, развернув атамана разбойников в направлении голоса и увидел самого старого бандита из его шайки – именно ему посчастливилось взять меня в плен, когда я пытался ускакать прочь, обнаружив засаду. Он все еще носил огромные сапоги, но теперь сменил плоскую шапку на стальной морион, а также надел легкие доспехи, сверкавшие золотой инкрустацией. Вероятно, он снял их с кого-то из людей лорда Стейна. Старик угрожающе направил в мою сторону копье, седая борода топорщилась от ярости.

– Отпусти его, гангренозный негодяй, или я перережу тебе горло! – взревел он, после чего опустил копье и приготовился на меня напасть.

Толпа не знала, как реагировать – у зрителей сложилось ошибочное впечатление, что на помощь сэру Бэзилу пришел представитель гарнизона. Я увидел на их лицах сомнения.

– Приведите скорее стражу! – крикнул я. – Не дайте преступникам скрыться!

Старик сделал выпад копьем мне в лицо, и я спрятался за сэром Бэзилом, почувствовав, как атаман разбойников схватил правой рукой мое запястье, державшее кинжал у его шеи, и в следующий момент сумел резко повернуться. Мне стало ясно, что его левая рука, которую я продолжал сжимать, успела выхватить черный кинжал из ножен. Я начал бороться, стараясь завести его руку с оружием за спину, одновременно направив лезвие моего клинка на шею бандита. Но у меня получилось совсем не то, что я хотел.

Или его черный кинжал действительно выковали темные чародеи Ночного братства Амбрус Эквитус, наполнив жаждой крови, или мой натиск оказался сильнее, чем я рассчитывал, но, навалившись на сэра Бэзила всем телом, я увидел, как его клинок, вместо того чтобы вернуться обратно в ножны, вошел между его ребрами. С тихим стоном сэр Бэзил упал на мостовую, а я остался стоять с оружием в руках, пытаясь придумать способ победить копейщика в доспехах, атаковавшего меня из темноты.

Старик стоял в своих огромных сапогах и широко распахнутыми от ужаса глазами смотрел на лежавшего у его ног сэра Бэзила, потом отбросил копье, упал на колени и заплакал.

Глава 22

Зрители принесли факелы и фонари, бледный сэр Бэзил лежал в круге света, сжимая рукой торчавший из бока кинжал. Он бросил на меня мрачный взгляд.

– Йомен Квиллифер, – сказал он, – ты обездомил меня.

– «Обездомил» – звучит неплохо, – заметил я.

Он скорчил гримасу.

– Это новое слово, я его только что придумал. – Он закашлялся, и на его губах появилась кровь.

– О, мой дорогой! – вскричал старик. – Мой дорогой маленький мальчик!

Сэр Бэзил продолжал пристально на меня смотреть.

– Кто помог тебе сбежать?

– Леди, – ответил я.

Он рассмеялся и сплюнул кровью.

– Тебе помогла сбежать шлюха, но ты бросил ее в лагере. Все женщины остались там, ни одна не исчезла.

– Последний раз я видел ее в Селфорде, – возразил я. – И дела у нее идут лучше, чем у меня.

– Ты бросил ее. Не отрицай. – Он снова усмехнулся. – Я хорошо знаю, каково быть бессердечным молодым человеком.

– Мой бедный, бедный мальчик, – плакал старик. – Мой красивый мальчик.

Послышался звон доспехов, и к нам подошли пятеро солдат под командованием молодого офицера, который нахмурился, глядя на странное трио в мерцавшем свете факелов: мужчину, лежавшего со смертельной раной в боку, рыдавшего старика в доспехах, и меня с рукоятью кинжала в руке. Офицер коснулся пальцами маленьких усиков.

– Кто это? – спросил он, указывая на сэра Бэзила.

– Это сэр Бэзил из Хью, – ответил я. – Знаменитый преступник, атаман разбойников. А второй – старикан из его банды.

Казалось, сэра Бэзила позабавили мои слова.

– А это йомен Квиллифер, – представил он меня. – Юноша и сирота, бессердечный, но уже не нищий.

Офицер не знал, что сказать, впрочем, складывалось впечатление, что ему было все равно. Он взглянул на кинжал, все еще торчавший в боку сэра Бэзила, и наклонился, чтобы его осмотреть. Аккуратно убрав руку сэра Бэзила с клинка, стражник крепко сжал рукоять и резким движением вытащил оружие из раны – и, казалось, испытал искреннее удивление и неудовольствие, когда из раны потоком хлынула кровь.

Черные глаза сэра Бэзила сверкнули.

– Будь ты проклят, безмозглый болван! – прорычал он. – И да будут прокляты все адвокаты и боги. – Его голова упала на землю, и он умер с презрительной улыбкой на губах.

Офицер выпрямился, продолжая держать в руке кинжал. Затем протянул его одному из своих солдат.

– Сохрани его, – сказал он.

Солдат с сомнением посмотрел на кинжал, потом наклонился, обтер его о плащ сэра Бэзила и засунул за пояс.

Командир патруля взглянул на меня:

– Нож твой?

– Нет, у меня есть собственное оружие, – ответил я, – сэр Бэзил нанес себе смертельную рану своим.

– Твой я тоже конфискую, – заявил офицер.

Я протянул ему кинжал. Копье старика также конфисковали, а также кортик, висевший у него на поясе.

Обезоружив, меня и старика отвели в цитадель и каждого посадили в отдельную камеру. Я слышал, как старик плакал всю ночь.

* * *

Цитадель находилась под управлением военных, которые заботились о чистоте заметно больше, чем разбойники – в камере, куда меня посадили, не было насекомых. Но пахло почти так же отвратительно, и я провел здесь столь же неприятную ночь, как в темнице сэра Бэзила. Утром мне ужасно захотелось вернуться на свободу. Однако офицер явился на службу только к десяти часам и ничего не стал предпринимать, лишь спросил мое имя. Я сказал ему, что за меня может поручиться владелец галеона «Метеор» и им следует найти его в гавани, но стражник ничего не ответил, и меня отвели обратно в камеру.

Прошло еще некоторое время, и старик в соседней камере наконец перестал плакать.

К полудню меня отвели к провосту, и я с облегчением увидел Кевина и капитана Оукшотта. Провост оказался долговязым, тощим мужчиной, который постоянно прикасался к своим длинным вьющимся волосам испачканными чернилами пальцами. Он подверг меня настоящему допросу.

– Второй пленник во всем признался, – начал он, растягивая слова, как истинный житель Бонилле. – Он подтвердил, что убитого звали сэр Бэзил из Хью, и это доказывает правдивость ваших показаний. Сегодняшнее слушание необходимо для того, чтобы установить, совершили ли вы убийство и есть ли у вас смягчающие обстоятельства.

Я подумал, что выражение смягчающие обстоятельства не самым лучшим образом подходит к моему делу и едва ли провост правильно понимал этот юридический термин. Но решил не обращать внимания. И сразу перешел к существу вопроса.

– Я пытался его задержать, а он собрался нанести мне удар своим кинжалом. Мое собственное оружие так