Перо провоста заскрипело по королевской бумаге.

– У меня нет данных о том, какой из двух кинжалов принадлежал лично вам, – заявил провост.

– Вы можете спросить моих друзей, – сказал я.

– Давайте начнем с самого начала, – предложил провост.

Историю пришлось начать с того, как я попал в плен к разбойникам, и я рассказал, что сэр Бэзил на моих глазах зарезал одного пленника, а другого убили по его приказу. Я также коротко поведал о своем побеге, но не стал упоминать Орланду, обозначил свой нынешний статус и роль на борту «Метеора», а также поведал о череде событий, которые привели к гибели сэра Бэзила.

Провост попросил меня подписать показания и с грустью вздохнул.

– Боюсь, вам придется вернуться в камеру, – сказал он. – И, хотя я не порекомендую начинать в вашем отношении судебное преследование, у меня нет полномочий, чтобы выпустить вас из тюрьмы. Тут все в руках сэра Эндрю, лорда-губернатора, который лично принимает подобные решения. – Он снова взял пальцами завиток своих волос. – Сейчас правосудие на Острове вершится очень быстро: у сэра Эндрю имеются только два вердикта: либо смерть, либо служба в армии ее величества. – Казалось, его это забавляло. – Или вас повесят, или вы вступите на тропу войны. И счастлив тот, кому предоставляют выбор.

– В качестве капера, – заявил я, – я уже состою на службе у ее величества.

– Вы можете привести лорду-губернатору свой довод, – ответил провост, однако из его тона следовало, что едва ли сэр Эндрю станет меня слушать.

Кевин принес мне обед и бутылку вина, и мы немного посидели в моей камере, постаравшись весело провести время. Кевин сидел на моей кровати, а я на перевернутом ведре, служившем отхожим местом. Мы с удовольствием съели хлеб, сыр, масло и колбасу, сдобренную чесноком, фенхелем и медом – в последний раз я видел, как она свисала с потолка в каюте Кевина.

Мою тревогу немного прогнало вино и доброта моего друга, и я почувствовал себя лучше, дожидаясь правосудия в холодной камере из почерневшего кирпича. Я допивал последний стакан пьянящего напитка, полный решимости растянуть удовольствие, поэтому старался подольше смаковать его на языке, прежде чем проглотить. И заметил, что Кевин смотрит на меня со смесью любопытства и беспокойства.

– Интересно, – сказал он, – не стоит ли за этим леди, которую я не осмелюсь упоминать. – Я успел ему рассказать о последних встречах с Орландой и угрозах, высказанных ею в Кингсмере и Иннисморе.

– Я и сам об этом думал, – признался я. – Даже не знаю, какой вариант для меня утешительнее и лучше: что она хотела заточить меня в камеру или не имеет к этому никакого отношения, и я оказался тут по собственной вине или вследствие неудачи.

– Ну, если случившееся – результат ошибок или невезения, – сказал Кевин, – то удачу можно вернуть при помощи некоторых усилий или денег. Если же тебя преследует божественная месть, то я не знаю, чем тут помочь.

– Найди другого бога, – предложил я, – и пусть он сражается за меня.

Кевин поднял руку и обвел все вокруг – широкий мир, что находился за стенами из красного кирпича.

– И где мне искать божественное существо? – спросил он наполовину в шутку.

– Только не спрашивай у философа Транстеррена, – сказал я. – Там я уже искал. – И я заглянул в свой бокал с вином, задумчиво поболтав его. – Однако мне бы совсем не хотелось, чтобы два божества тащили меня в разные стороны, как при перетягивании каната. Если верить древним легендам, подобные развлечения редко заканчивались хорошо для смертных. Вспомни Агату, которую любил один бог – и в результате ее разорвали на куски псы, принадлежавшие другому богу. Или Геродиона, могучего сына небесного короля, которого свела с ума жена того самого короля, и он утонул в озере, сражаясь вместо врага со своим отражением.

Кевин посмотрел на меня трезвым взглядом.

– Полагаю, размышления на эту тему ни к чему хорошему не приведут, – заявил он.

– Как и размышления на любую другую, – парировал я. – Если верить дошедшим до нас старинным сказаниям, эпикам и басням о любви богов к смертным и сражениях богов между собой. Вспомни про осаду Патара, когда разные боги поддерживали обе воюющие стороны – в результате почти все смертные погибли, в том числе победители. Или Война Чемпионов, в которой боги играли воинами, точно шахматными фигурами, и из победителей выжил только один – Никандр Хромой, – тот самый, что не сражался.

– Ну, Никандр хотя бы выделялся своим умом, – заметил Кевин, – и больше других заслуживал королевского трона. Но, брат, о тех временах у нас почти нет достоверных знаний, только фантазии поэтов. Если поэт в своем творчестве отдает предпочтение какой-то идее или действию, вдохновленный богом, возвышается ли тогда человеческая мысль до божественной?

– Или, наоборот, все человеческие деяния лишаются смысла, – ответил я. – Ведь, если мы подобны героям сказаний, а божества и демоны постоянно нашептывают нам в уши подсказки, разве это не ставит под сомнение каждый наш шаг? Могут ли жизни людей иметь какое-то значение, если даже собственные мысли нам не принадлежат, а наши действия продиктованы извне?

Взгляд Спеллмана стал задумчивым.

– Ты слишком глубоко погрузился в размышления, мой друг, – заявил он. – Сдается мне, в твоем нынешнем положении все же лучше воздержаться от философии ради, к примеру, юриспруденции.

– Так я и сделаю. – Я развел руки в стороны. – А пока, будь добр, найди мне бога-покровителя!

Кевин встал и принялся убирать остатки нашей трапезы.

– Будем надеяться, что боги берут взятки. Или, на худой конец, от них не откажутся тюремщики.

Я обнял его на прощанье, а он постучал в дверь и, уже выходя из камеры, передал деньги тюремщику. Я улегся на кровать и погрузился в метафизическую работу.

Я провел еще одну беспокойную ночь в темнице, а наутро тяжелая дубовая дверь распахнулась и провост сообщил мне, что сэр Эндрю приказал меня освободить. А потом очень вежливо пригласил меня разделить с ним завтрак, состоявший из свежего хлеба, вишневого джема, соленой свинины и сладкого вина из южно-восточного Лоретто.

– Боюсь, его купаж далек от совершенства, – сказал он. – Но я бы хотел оказать вам гораздо лучший прием от имени нашего Острова, чем тот, с которым вы столкнулись до настоящего момента. Поставки провианта сейчас являются первоочередной задачей для местных жителей, ведь осада практически неизбежна, а это лучшее, что сумел раздобыть мой слуга.

– Передайте ему мои восторги, – ответил я.

– Полагаю, на корабле ваши трапезы не отличались разнообразием, – заметил провост.

Его вопрос позволил мне выдать