Шрифт:
Закладка:
Вот что содержалось в письме:
«Дорогой Бертрам. Сам ты этого не сделаешь, так что придется сделать мне. Из твоих слов сегодня я поняла, что причина твоих тревог кроется во мне, пусть даже ты настолько великодушен, чтобы скрывать это от меня. И именно поэтому картина тебе не удалась.
Мой милый, нам уже давно плохо вместе. Ты это понимаешь, и я тоже. Я боюсь, что наша помолвка была ошибкой, поэтому завтра я отошлю тебе кольцо, а сегодня пишу это письмо. Пожалуйста, не пытайся меня увидеть. Ты знаешь, что мой поступок к лучшему для всех.
Всегда остающаяся твоим другом,
Билли».
Глава XXXI
Побег
Билли боялась, что, если она не отправит письмо немедленно, у нее и вовсе не хватит мужества его отправить. Поэтому она тихонько спустилась и прогулялась до почтового ящика, потом вернулась и плакала, пока не заснула – это заняло несколько очень неприятных часов.
Когда она проснулась утром с тяжелой головой и опухшими глазами, прежде всего она ощутила какой-то смутный ужас от нависшей над ней угрозы, а потом вспомнила, что это была за угроза. Целую минуту Билли чувствовала, что должна немедленно побежать к телефону, вызвать Бертрама и умолять его вернуть письмо, не читая. Потом она вспомнила лицо Бертрама предыдущим вечером, когда она спросила, не в ней ли причина его тревог. Потом вспомнила едкий вопрос Кейт: «Вы же не хотите разрушить его карьеру?». Потом ненавистную журнальную статью и трагическое «Это я ему мешаю» от Мари. Билли поняла, что ей вовсе не нужно телефонировать Бертраму.
Теперь главное не дать Бертраму заметить, как ей больно от принятого решения.
Если он когда-нибудь хотя бы заподозрит, что ей пришлось тяжело, случится сцена, которую Билли не в силах выдержать. Она должна каким-то образом устроить все так, чтобы не видеть Бертрама. Не видеть, пока она не придет в себя настолько, чтобы справиться с любыми его словами. Проще всего, конечно, уехать. Но куда?
Как? Нужно подумать. И кстати, первые несколько часов не стоит говорить никому, даже тете Ханне, о том, что случилось. Никто не должен разговаривать с ней об этом, по крайней мере, пока. Она не выдержит. Тетя Ханна будет нервничать, стенать «О святые угодники!» и требовать дополнительную шаль. Билли казалось, что она завопит в голос, если услышит от тети Ханны хоть слово на эту тему. Девушка спустилась к завтраку, намереваясь вести себя, как обычно, чтобы тетя Ханна ничего не заметила.
Когда люди пытаются вести себя как обычно, на деле у них чаще всего выходит прямо противоположное, и Билли не стала исключением. Ее попытки продемонстрировать бодрость привели к небрежности манер, а смеялась она так часто, что этот смех никак не мог казаться искренним. Правда, у тети Ханны это вызвало только улыбку. Она решила, что «девочке весело».
Чуть позднее, когда тетя Ханна проглядывала утреннюю газету, которую теперь никто не приносил в столовую, она вдруг вскрикнула.
– Билли, ты только послушай! – и она прочитала вслух: – «Новый тенор в “Девушке с Запада” [17]. Выступление мистера М. Дж. Аркрайта в Бостонской опере сегодня. Из-за внезапной болезни мистера Дюбасси, который должен был петь партию Джонсона, молодому тенору, одному из самых многообещающих учеников Консерватории, представилась чудесная возможность. Утверждают, что Аркрайт обладает прекрасным голосом, умением держаться на сцене, а также мастерством, которое сложно ожидать от певца его возраста и опыта. Совсем недавно он выходил в роли герцога в одном из субботних недорогих представлений “Риголетто”, и его невероятный успех в этой роли, а также знание партии Джонсона позволили ему занять место Дюбасси сегодня вечером. Его выступление ожидается с живейшим интересом». Разве это не прекрасно? Я так рада за Мэри Джейн! – просияла тетя Ханна.
– Конечно, это чудесно! – воскликнула Билли. – И как раз вовремя! Это же последняя неделя, когда дают эту оперу.
– Но здесь написано, что он уже пел в опере, в субботу, – заметила тетя Ханна, возвращаясь к газете. – Тебе не кажется, что мы должны были услышать об этом или прочитать? И между прочим, почему он сам нам ничего не сказал?
– Может быть, у него просто не было случая? – с деланной беззаботностью спросила Билли.
– Наверное, но странно, что он к нам больше не приходит, – тетя Ханна нахмурилась, – ты же сама знаешь, как часто он у нас бывал.
Билли покраснела и поспешно предположила:
– Наверное, он был очень занят. И конечно, мы не могли ничего прочитать в газете, потому что как раз в это время вовсе их не читали. Я знаю, что это моя вина, – засмеялась она, – и это было глупо, признаю. Но теперь мы все исправим. Конечно же, мы пойдем в оперу. Надеюсь, этот спектакль входит в наш абонемент, но думаю, что мы сможем достать билеты, я приглашу Алису Грегори и ее мать. Я сегодня же навещу их и возьму билеты. Я все предусмотрела.
Билли действительно все предусмотрела. Она мечтала оказаться где-нибудь подальше от дома, а точнее – от себя самой. Это был подходящий вариант, который к тому же мог оказаться полезным другим.
Она немедленно встала.
– Я пойду прямо сейчас, – сказала она.
– Но, дорогая, – встревожилась тетя Ханна, – я не уверена, что могу пойти в оперу сегодня, хотя я очень хотела бы.
– Но почему нет?
– Я устала и совершенно больна. У меня мигрень, я не спала и где-то простудилась, – вздохнула старушка, натягивая верхнюю шаль повыше.
– Бедняжка! Как жалко!
– А Бертрам не сможет пойти? – спросила тетя Ханна.
Билли покачала головой, стараясь не смотреть тете Ханне в глаза.
– Нет, я его даже приглашать не стану. Он говорил, что у него сегодня банкет в художественном клубе, наверное, – Билли говорила очень естественно.
– Но ты собираешься позвать Грегори. Миссис Грегори сможет пойти? – опять спросила тетя Ханна.
– Уверена, что да, – кивнула Билли, – она же ходила на нашу оперетту, а это почти то же самое, только покрупнее.
– Да, конечно, – согласилась тетя Ханна. – Как только она
