Л.М. Поляк и привез мне для исправления наш разговор с Варбургом (по-немецки). Я плохо знаю этот язык и прочесть его не мог. Поляк предложил мне сделать перевод и принес его на следующий день. Я, отказавшись исправлять перевод, обратил внимание Поляка на то, что ему иметь какие-либо сношения с Варбургом не годится, что я категорически отказываюсь от этого; перевод остался у него. Про этот случай я не говорил до сих пор, не желая бросать тень на названное лицо за легкомысленный его поступок, тем более опасный для него, что он еврей, и считая его хорошим человеком»278. К сожалению, Поляк, который мог бы кое-что здесь разъяснить, не счел нужным выступить в печати ни тогда, ни позже…279 В беседе в частном порядке (мне пришлось эту беседу иметь, спустя много лет после описываемых фактов – в 40 году) Поляк рассказывал, что он, состоя «финансовым агентом» правительства, поехал за границу с секретной дипломатической командировкой от министра ин. дел, т.е. Сазонова280. Поляка сопровождала его жена. С. Протопоповым чета Поляк281 встретилась на пароходе при переезде из Лондона в Стокгольм. Поляк подтверждал, что предложение беседовать с Варбургом было сделано ему и Олсуфьеву, к чему присоединился оказавшийся «тут» Протопопов. Кем было сделано? Можно с некоторой определенностью предположить, что Гуревичем, давним знакомым Поляка: Гуревич, до переезда в Стокгольм после эвакуации Варшавы, состоял заведующим варшавским отделением общества «Мазут» (Поляк заведовал московским). Был ли этот «купец» из Варшавы женат на «немке», как утверждает Поляков-Литовцев, мы не знаем. Ко всем этим многочисленным свидетельствам прибавим еще одно – позднейшие воспоминания самого Неклюдова, которые несколько расходятся с объяснениями, данными им в 1916 году официальным порядком, – воспоминания Неклюдова не отличаются вообще точностью в изложении фактов…282. В воспоминаниях Неклюдов говорит, что Протопопов в день беседы с Варбургом передал ему в присутствии гр. Олсуфьева и проф. Васильева, что после свидания с Веленбергом у него назначена встреча у Поляк с «торговцем из Гамбурга», с которым Поляк имел дело и которого хорошо знал до войны. Олсуфьев пожелал присоединиться к Протопопову, Васильев же предпочел отсутствовать. Протопопов обещал посланнику все рассказать, и тогда Неклюдов как бы санкционировал свидание: «dans се cas la je, retire mies objections…» Из сопоставления всех данных одно вытекает несомненно: посланник был достаточно осведомлен о предстоящем свидании – и осведомлен был не только формально283.

Из персонажа, упоминаемого в стокгольмской полемике, остается банкир Ашберг, ранее известный Протопопову, он был одним из посредников по устройству русского займа в Америке для покрытия расходов по военным заказам. В отношении Ашберга противоречия в свидетельствах Протопопова и Олсуфьева разительны и как будто непримиримы – один говорит о присутствии Ашберга с женой, другой решительно это отрицает. В показаниях Чр. Сл. Ком. Протопопов внес оговорку, которую всерьез нельзя принять. Он говорил, что ошибся, думая, что Ашберг, а оказался Варбург. В конце концов не столь уж важно – присутствовал ли лично Ашберг на самом свидании или участвовал лишь в роли посредника, что возможно, если принять указания Бьюкенена (с ссылкой на информацию, полученную от Протопопова), что свидание первоначально намечалось в Шведском банке. Может ли разъяснить противоречие утверждение Поляка, что Варбург был представлен присутствующим Гуревичем и варшавским банкиром Шампотьером?284

Из сделанного обозрения одно, думается, выступает с достаточной определенностью. «Стокгольмское свидание» было организовано довольно случайно или, вернее, в очень спешном порядке, когда уже последние представители парламентской делегации попали на возвратном пути в Стокгольм. Оно не было подготовлено заранее и, следовательно, не являлось обдуманным шагом определенно ведомой кампании285. Утверждение это нисколько не противоречит словам Эрцбергера, по воспоминаниям которого Стиннес еще в марте выдвинул проект свидания в Стокгольме для обмена мнениями о возможных условиях мира. Связь стокгольмской беседы с аналогичными пробными шарами, которые пускала немецкая агентура, может быть установлена постольку, поскольку частные и официозные третчики, выступавшие ранее, были связаны одной определенной целью или директивой. Что каждый из них выдвигал в закулисных разговорах с отдельными лицами, мы, вероятно, никогда не узнаем. Отсюда родились разноречия, привести которые к единству нет возможности – вплоть до того, что нельзя установить в точности, какой Варбург присутствовал в салоне четы Поляк. Противоречит сам себе Неклюдов, фантазирует Протопопов, путает Олсуфьев, неясно излагает Поляк и т.д. По-видимому, это был в действительности только брат знаменитого гамбургского банкира. Состоял ли он в каких-либо официальных отношениях с Германской миссией в Стокгольме, хотя бы в качестве ее финансового агента, так и остается неясным.

* * *

Что же было сказано в салоне гранд-отеля? Неклюдов довольно точно предупредил характер возможного обмена мнений. Вот как беседа была изложена на докладе Протопопова в Москве. «Наша беседа с Варбургом, – рассказывал Протопопов, – началась его заявлением, что моя статья, помещенная в английских газетах о том, что державы Согласия приобрели нового и мощного союзника в лице недостатка провианта в Германии, не соответствует истине… Далее Варбург доказывал, что дальнейшее продолжение и развитие войны бесцельно… так как общие очертания пограничных линий останутся… в том виде, в каком они находятся в данное время. Эту мировую войну сделала Англия… Дружба с Англией невыгодна России. Англия вела лживую политику и обманывала своих союзников. Дружба с Германией дала бы России больше, чем союз с Англией». На замечание Протопопова, что Россия имеет «полное основание надеяться, что Англия… свято выполнит все то, что она должна сделать по отношению к своим союзникам», что «мир с Германией» до сих пор обходился России «слишком дорого», Варбург «продолжал настаивать на бесцельности дальнейшей войны и указывал, что обвинение Германии в завоевательских стремлениях ошибочны… Немцы совсем не желают новых приобретений. Они хотят только справедливого исправления границ. Курляндия должна принадлежать Германии, да она и не нужна России, она ей чужда по национальности, языку и вере, и все стремления ее обитателей склоняются в сторону Германии… На мой вопрос: “А как же латыши?” Варбург заметил, что… это мелочь. Польша… должна составлять особое государство, и почин вашего Государя в этом отношении как нельзя больше соответствует и гуманным началам и пожеланиям польского народа… На мой вопрос: “Какая же должна быть граница Польши, географическая или этнографическая?” Варбург ответил: “Конечно этнографическая”. Мне пришлось напомнить Bapбургу про раздел Польши… в состав этого будущего государства должна войти и часть Польши, отошедшая