Решив отложить яростные терзания на потом, Рорнак был готов сопротивляться. Крепко зажав рану рукой, командир следопытов хотел было подняться на свои две, но рана вновь напомнила о себе. Превозмогая боль, Рэймондс всё же нашёл точку опоры, сумев подтянуть ноги к себе, уперевшись ими в поднявшиеся из-под земли коренья треснувшего пня.

Тофф всё ещё снисходительно разглядывал пару гвардейцев, один из которых уже успел поскользнуться и, упав в грязь, беспомощно барахтался, не в силах подняться. Второй солдат пытался помочь, однако ноги его разъезжались, а неудобная лакированная обувь предательски сползала с голеней, то и дело, норовя утонуть в трясине.

– Сейчас! – безмолвно пошевелив губами, Рорнак дал себе приказ, и уперевшись руками и ногами разом, прыгнул.

Решив поймать Олу за шею, Рэймондс намеревался прикончить того, после чего скрыться в лесу, избежав при этом плена. План был достаточно прост, а судя по подготовке его потенциальных пленителей, выглядел едва ли не обречённым на успех. Однако у судьба на сей счёт было совершенно другое мнение.

Едва Рэймондс только поднялся на свои две, как из той части леса куда скрылись следопыты, с гулким свистом вылетел причудливый механический дротик. При всём желании Рорнак не успел бы заметить, как отравленный «пиллум», рассекая воздух, вонзился в шею следопыта.

Не издав ни звука, Рэймондс в тот же миг рухнул на землю, словно тряпичная кукла. Тотчас обернувшись, Олу увидел, как бездыханное тело его пленника обессиленно обмякло на дереве, отчего тревога в тот же миг охватила его сердце. Не исполнить приказ леди Этьен казалось ему худшим из поступков, что он мог только совершить.

Позабыв о собственном подкреплении, что уже успело подняться на свои две и кое-как приближалось, Тофф бросился к Рорнаку, принявшись со знанием дела осматривать его. Разумеется, Олу не обладал ни знаниями лекаря, ни какого иного врачевателя, однако, не имея иного выхода, всё что оставалось Олу, так это уповать на счастливый случай и удачу.

В свою очередь, распластавшийся в грязи Рорнак уже не чувствовал боли, что, собственно говоря, не могло его не радовать. Попытавшись подняться, вчерашний королевский рыцарь был уверен, что сделать это ему удалось, а замершие в последних движениях гвардейцы не вызывали у него и малейшей толики сомнения в реальности происходящего.

Усмехнувшись беспомощности Олу, Рорнак улыбнулся и наяву, но это было его единственным, последним действием, которое смогло претворить в жизнь искушённое сознание. Завидев улыбку, Тофф всеми силами пытался пробудить сержанта, избивая его по щекам и лупя кулаком в грудь, но при этом, не удосужившись даже осмотреть его тело.

Тем временем, спрятавшись в складках капюшона, крохотный серебристый «пиллум» с голубой жидкостью внутри, уже успел смешаться с кровью своей жертвы, подчинив её волю себе. Обманутый ядом, Рорнак был уверен, что бодрствует, но на деле, его сознание медленно, но верно засыпало.

Уже совсем скоро разум Рорнака потеряет связь с реальностью, и краски яркого мира вокруг него померкнут. Полное грусти и сожаления пространство преисполнится блеклыми, серыми тонами, сея в душе Рэймондса моральную агонию, отчего он будет мечтать о том часе, когда безмолвная тишина мрачного небытия заберёт его разум в свои владения.

** *

Тяжёлой поступью уставшее солнце медленно, но верно опускалось за линию горного среза разноликих вершин. Взяв реванш, могучее светило уходило на покой, передавая бразды правления благословенной ночи, что смиренно подступала к городам и селениям, окутывая их узкие улочки вечерней прохладой.

Бурная стихия сменялась стихией смиренной, так было заведено с древнейших времён, и едва ли хоть что-то могло изменить положению сего мироздания. Тем не менее, судьба уже ступила на путь изменчивой реальности, начав с катаклизмов и заканчивая воистину эпохальными событиями, что прямо сейчас развернулись пылающем страстью мире.

В то время, как столица Срединного Королевства отрешённо дремала, отдав собственное счастье на откуп сильнейшим мира сего, забытый удачей край продолжал биться за собственное право на жизнь, на счастье, на радость, что уже давно покинула эти земли.

В свою очередь, воодушевлённые прибытием истинной принцессы Срединного Королевства, рубаки из «долины ветряных холмов» впервые задумались о смысле собственного существования. Западная сторожевая башня региона Фоллэнд более не была оплотом безысходности и скорби, ведь стены её согрела своей теплотой надежда.

Не преминули вдохнуть ароматы жизни и тайные общества, что все эти годы ждали возвращения той самой, кто изменит их мир до неузнаваемости. Вернув королевству былое величие, истинная принцесса, во что бы то ни стало, должна была возвратить своему народу столь нужный, до щемящей боли в груди желанный, покой.

Тем временем, на пути в Норстон, вот уже, без малого сутки, потерпевшая крушение карета лежала на боку. Сорвавшись с дороги и угодив в самое сердце размытого штормовым дождём оврага, экипаж, сам того не подозревая, отлично скрылся с глаз незатейливого путника, что мог бы оказаться в здешних местах.

Увы, но душа безвременно почившего кучера уже давным-давно покинула грешный мир, так и не застав его великих перемен. Быть может кто-то и посочувствовал бы старику-извозчику, но уж точно не он сам. В свою очередь высокородный пассажир дилижанса уцелел и прямо сейчас, мирно лежал у его заднего колеса.

Благородная графиня Уортли, всё ещё продолжала дышать. И хоть сознание дамы утопало в мире грёз и волнительных событий её сумрачных фантазий, тело мирно зижделось на травяной подушке мира реального, полного тревог ничуть не уступающих по своему масштабу фантомным волнениям.

Запрятавшийся в складках походного плаща, коварный ядовитый мерзавец неустанно качал отравленную кровь своим бесовским механизмом. Работая на издохе последних сил, самодельный «пиллум», то и дело, замедлялся, а порой и вовсе клинил, давая своей жертве хоть и небольшой, но всё же шанс на спасение.

Тем не менее, механизм отравленного дротика продолжал свой богопротивный обряд, наглядно демонстрируя сущность технического прогресса. Казалось, новоиспечённому коменданту Норстона было суждено сгинуть в этом безымянном овраге, так и