— Там Ланвиц, а в Ланвица я верю.

— Все мы верим в Ланвица и самого сатану, но сколько можно возиться с ними?!

— У Ланвица лучшие специалисты…

— О, да! — поднял вверх палец Шелленберг. — Именно поэтому рейхсфюрер потребует ликвидации русских агентов в течение нескольких недель.

— Это нереально.

— А вы представьте гнев фюрера, когда он узнает о содержании вот этих радиограмм.

Мюллер представил и невольно съежился... А с этого Шелленберга, как с гуся вода. Он-то всегда может сказать, что «команда Ланвица» подчинена напрямую гестапо, и что в ней работают в основном люди Канариса. Ведь 621-я рота радионаблюдения — детище абвера... Однако кто в СД отвечает за внешнюю разведку и контрразведку? Начальник шестого отдела Вальтер Шелленберг. И на этот раз ему не отвертеться...

Но, к чему ведет бригадефюрер?

— Вы хотите сказать, Вальтер, — начал он осторожно, — что мы должны потребовать от Ланвица конкретных сроков ликвидации русских радистов?

«Боже, какой осел!» — подумал Шелленберг. Не может же он говорить с этим болваном в мундире группенфюрера открытым текстом, ведь каждое их слово фиксируется. И все же придется быть более — как бы это сказать? — понятным…

Шелленберг улыбнулся (всегда приятно чувствовать свое превосходство над другим) и положил руку на расшифрованные сообщения.

— Для того, чтобы собрать такие материалы, нужно иметь широкую шпионскую сеть, — начал он вкрадчиво. — Русские создали ее задолго до войны, у них есть десятки раций, которые обслуживают сотни шпионов, даже тысячи, в этом я убежден.

Мюллер посмотрел на него с удивлением, но вдруг морщины на его лбу разгладились, и он облегченно вздохнул.

— Я вполне согласен с вами, бригадефюрер, — сказал он рассудительно. — Ликвидировать эту шайку трудно, дело это не одного месяца. Даже если мы бросим на них все наши силы…

«Наконец-то дошло», — с облегчением подумал Шелленберг.

— Адмирал пришел к тем же выводам, — перебил он Мюллера. — Проанализировав разведданные, он пришел в ужас.

— Да уж, есть отчего схватиться за голову, — согласился группенфюрер. — Но куда смотрел абвер?

Именно этого вопроса ждал Шелленберг. Вчера вечером он встречался с шефом абвера адмиралом Канарисом. Шелленберг прогуливал своего любимца — пепельного датского дога, адмирал вел на поводке двух такс. Бригадефюрер начал осторожно прощупывать Канариса: разговор с адмиралом всегда импонировал ему — ходишь, как по лезвию ножа.

Канарис с полуслова понял его (не то, что этот болван Мюллер) и сумел сразу оценить перспективы, которые вытекали из новой версии. Они быстро договорились, и теперь Шелленбергу нужно было одно: Мюллер, а потом Гиммлер должны знать, что данные о широкой разведывательной сети русских вышли из абвера. Ликвидация русских радистов — дело долгое и муторное, особых лавров здесь не пожнешь, поэтому лучше остаться в тени Мюллера с Канарисом.

И держать их в страхе.

Шелленберг взглянул на группенфюрера.

— Вы спрашиваете, куда смотрел абвер? — повторил он. — Но ведь русские передают информацию, полученную здесь. И вот красноречивое тому подтверждение, — он ткнул пальцем в радиограммы. — А это уже компетенция гестапо.

Мюллер скривился: он и так это знал. Кому приятно лишнее напоминание о твоих просчетах?

Шелленберг же продолжал, словно бы и не заметив раздражение Мюллера:

— СД конечно тоже не снимает с себя ответственности. У меня тут родилась идея, но… — он запнулся, — она еще не окончательно сформировалась...

Однако Мюллер не поверил ему, сделав довольно неуклюжую попытку разговорить оппонента:

— Вы, Вальтер, всегда знаете, что хотите. Но учтите, мы можем достичь неких результатов только объединив наши усилия…

— Да, и в свое время я проинформирую вас.

Мюллер запомнил это «в свое время». Группенфюрер знал, что сам Гиммлер будет доволен, если удастся сбить спесь с этого сноба. Шелленберга боялись все, ведь в его стальных сейфах хранились досье, в том числе на него, казалось бы, всесильного шефа имперского гестапо, и ему, Генриху Мюллеру, очень бы не хотелось, чтобы на свет всплыли некоторые факты его биографии. Одно время говорили, что Шелленберг имел компромат даже на главу РСХА — главного имперского управления безопасности — Генриха Гейдриха: еврейская кровь в каком-то колене или что-то такое, но Мюллер знал, что это не соответствует действительности. Просто Шелленберг боялся Гейдриха и искал материалы против него. Поэтому видимо не без удовольствия встретил известие о том, что чешские диверсанты отправили Гейдриха на тот свет…

Но о чем это бригадефюрер?

Мюллер оперся грудью на стол, положив руки на идеально отполированное дерево. Да, он, конечно, знает, что один из его офицеров оказался обычным кретином, но тот уже разжалован в рядовые и отправлен на Восточный фронт. Так что незачем совать нос в чужие дела.

Однако в словах Шелленберга была логика, и стоило прислушаться к его советам.

— Человек, которого отпустил ваш... — бригадефюрер сделал ударение на этом слове, — оберштурмфюрер Габер, имел удостоверение организации Тодта. Теперь вспомните недавний случай с микропленкой, найденной в монете. Мы установили, что эту пленку получил, вероятно, от кого-то из чинов ОКВ некий Пауль Мертенс, директор фирмы «Гомес» из Гааги. Фирмы, также тесно связанной с организацией Тодта.

— Удостоверение у брюссельского типа было поддельным, — вставил Мюллер, — и если бы Габер позвонил в канцелярию генерала Люблинга…

— Возможно, оберштурмфюрер имел честь общаться с самим Паулем Мертенсом. Тогда вы отнеслись к Габеру слишком гуманно, всего лишь отправив его на Восточный фронт.

Мюллер невольно сжал кулаки. Да, Шелленберг прав, и Габеру по-хорошему должны были отсечь голову в Маобите[8]. Взяв Гаагского резидента, они могли бы выйти на человека из ОКВ, который поставлял ему информацию.

— Теперь, к сожалению, ничего не сделаешь, — примирительно пробормотал Мюллер, — не думаю, что это был резидент, скорее обычный связной.

— Пауль Мертенс, — возразил Шелленберг, — настолько глубоко проник в организацию Тодта, что смог получить там разрешение на въезд в рейх. Поэтому я прошу вас дать задание вашим людям присмотреться ко всем зарубежным фирмам, имеющим отношения с организацией Тодта.

— Я поручу это штандартенфюреру Беккенбауэру.

— Уже штандартенфюреру?

— Вы забываете про монету.

— Возможно, вы правы, — поднялся Шелленберг, — и очередное звание придаст ума Беккенбауэру. Желаю успеха.

Генерал Русанов уже ждал Шитикова, и полковнику не пришлось сидеть в приемной ни секунды.

— Что-то случилось, Петр Леонтьевич? — спросил Русанов озабоченно. Генерал только