Шрифт:
Закладка:
Из приемной вели две двери — в обшитый дубовыми панелями кабинет директора фирмы и в комнату поменьше, где стоял стол помощника директора господина Жана Дюбуэля.
Утром Дюбуэль позвонил Кану:
— Я хотел бы вас увидеть, Анри. В кафе на ля Федерасьон, если не возражаете?
— Но я назначил встречу представителям «Люфтваффе».
— Я уже позвонил Жервезе и отменил ее.
— Хорош помощник, принимающий решения через голову директора! Вы хотите сохранить свое место, Жан?
— Конечно, и поэтому я хотел бы, чтобы вы не теряли времени…
— Уже иду, — ответил Анри.
Они заняли отдельный столик в углу, и гарсон принес им кофе. Кан понимал: произошло что-то важное, иначе Жан бы никогда не отменил перспективную для фирмы встречу.
Отхлебнув кофе, Дюбуэль сообщил:
— Пришла радиограмма из Центра. Я должен срочно уехать в Швейцарию. Вы можете сделать визу, Анри?
— И конечно сегодня?
Жан кивнул, Кан покачал головой.
— Трудно, — ответил он, — почти невозможно.
— А если очень надо?
— Вы знаете, сколько это будет стоить?
— Плевать. Это нужно сделать, даже если лопнет вся наша фирма.
— Ну тогда другое дело, — усмехнулся Кан, — я тотчас же еду в префектуру.
— Стойте, нужны еще швейцарские франки.
Кан смерил Жана ироничным взглядом, потом спросил:
— Я что, похож на магистра черной магии? Или алхимика?
— И, тем не менее, франки должны быть.
— Я дам вам ответ к обеду. Есть тут один спекулянт…
Дюбуэль повеселел: если есть спекулянт, вопрос только в цене.
— На той неделе я должен уехать, Анри. — Какие-то интимно-просящие нотки появились в его голосе, и Кан сразу заметил это.
— Не надо взывать ко мне, Жан. Я сделаю все, что смогу…
В префектуре господин Анри Кан немного задержался. Чиновник, оформлявший визы, запросил столько, что Анри схватился за голову.
— Побойтесь бога, мосье Гамэль, такое могут позволить себе только богачи!
— А сейчас в Давос только они и ездят, — спокойно возразил тот.
Кан молча направился к двери. У порога он готов был согласиться, но чиновник не знал этого. И нервы Гамэля не выдержали.
— Один момент, мосье Кан. Может мне удастся что-то сделать для вас. Правда, я не уверен…
Он отступал с достоинством, но Кан был безжалостен и, назвав половину суммы, запрошенной чиновником, закончил категорично:
— … и ни франком больше.
— Но ведь сам я… швейцарскими визами не занимаюсь…
— Меня это не интересует.
— Вас — да. Но я не могу обойти его… К тому же гонорар…
— Хорошо, я накину десять процентов, — согласился Кан. — Когда будет виза?..
Он вышел из префектуры довольным, и никто из прохожих, глядя на этого элегантно одетого мужчину, даже подумать не мог, как сильно тот рисковал: ведь стоило чиновнику снять трубку и позвонить в гестапо…
Но вряд ли мосье Гамэль откажется от своих франков: такие деньги с неба не падают. Кто не рискнет ради них? К тому же мосье Гамэль, как и любой француз, никогда не откажет себе в удовольствии утереть нос гестапо. Один идет в маки, другой сидит в префектуре. Как говорится, c'est la vie[12], но ведь и там можно быть патриотом…
Со спекулянтом разговор был проще.
— Швейцарские франки? Пожалуйста, мосье, можно также лиры, доллары, фунты стерлингов... Но мосье знает, какие нынче времена? И что грозит тому, кто меняет валюту?
— Слушайте меня внимательно, мосье, — ответил Кан, выслушав весь словесный поток. — Тридцать процентов от сделки, и мне нужны крупные купюры.
— За крупные, — оживился спекулянт, — не меньше сорока процентов. Их достать труднее.
— Тридцать, — не поддавался Кан, зная, что обычный процент за обмен не превышает двадцати. — И деньги должны быть на этой неделе.
Спекулянт сразу сдался: не каждый день бывают такие клиенты.
Через три дня Жан Дюбуэль садился в поезд, шедший в Женеву. В тонком, зато широком поясе под бельем он вез десять тысяч швейцарских франков.
— Что у нас сегодня, Крейцберг?
— Фирма «Поло», штандартенфюрер.
— Подряды на строительство бараков?
— По большей части.
— И каковы предварительные данные?
— Контора на бульваре Бертье. Фирма солидная, на расходы не скупится. Подряды выполняет быстро и недорого. Жалоб на качество пока не было.
— Гестапо служащих проверяло?
— Их всего трое. Директор фирмы, старый французский коммерсант... — Крейцберг заглянул в блокнот, — Анри Кан. В тридцать четвертом переехал в Париж из Гренобля, ничего подозрительного за ним не замечено. Лоялен.
— В каком году переехал?
— В тридцать четвертом. Гестапо делало запрос в Гренобль. Ответ положительный.
— Не нравится мне этот год. В тридцать третьем и тридцать четвертом евреи стали расползаться из Германии…
— Все может быть, — согласился Крейцберг.
— Кто еще?
— Помощник Кана Жан Дюбуэль. Работает недавно, занял место человека, возглавившего филиал фирмы в Нанте. Документы в порядке, аттестации неплохие, раньше работал в Марселе… Секретарша Жервеза Пейрот. Парижанка, до войны училась, потом работала манекенщицей.
— Договорились о визите?
— Да. Полковник Копф будет сопровождать нас. В одиннадцать.
... Жервеза встретила представителей организации Тодта любезной улыбкой.
— Директор ждет вас, господа, — распахнула она дверь кабинета.
Крейцберг смерил девушку похотливым взглядом: хороша киса, надо бы пригласить ее на ужин.
Анри Кан с достоинством поклонился гостям.
— Прошу садиться, господа. Кофе? Коньяк?
— Кофе... — начал было полковник, но Беккенбауэр перебил его.
— Сперва дело, герр оберст, это мой принцип.
Кан внимательно глянул на Беккенбауэра. Полковник Копф не пешка в организации Тодта — Кан слышал, что он вскоре станет генералом, — и так оборвать его может не каждый. Правда, полковник предупреждал, что речь пойдет о строительстве временных казарм для восточных рабочих. Значит, эти двое в штатском имеют отношение к СС, а там свои порядки. И все же…
Беккенбауэр бесцеремонно рассматривал Кана, словно приценивался к нему. Этот француз не понравился ему с первого взгляда. Держится с достоинством, не переигрывает. Ладно, не знает, кто они с Крейцбергом, но ведь полковник Копф здесь не впервой... Чертова французская свинья, жаль нельзя их всех упечь в концлагерь.
— Возьмется ли
