следующее утро Сония выяснила, что кисть ей скорее всего не спасут, и в мозгу действительно произошли серьезные повреждения. Впервые с приезда Ильи в общину он видел хозяйку такой подавленной. Он предоставил ей наедине поговорить с Ситой и вышел только к чаю, когда Сония сама его позвала.

— Слушайте, Элиас, жаль, что при таких обстоятельствах, но я все же предлагаю перейти на «ты», мы ведь уже достаточно знакомы, — сказала она сдержанно, пряча под столом подрагивающие руки.

— Конечно, я только «за», — ответил Илья, а Сита кивнула подруге.

— В общем, чтоб ты знал, наша работа не из легких, приходится сталкиваться со всякими человеческими вывертами и уродствами. А Ритка всегда была самой экзальтированной из нас, вот в конце концов и свихнулась. Жаль, что успела Аньку покалечить, но хоть мы уцелели. А ты прости: мы, получается, еще и тебя подставляли, поселили под одной крышей с больным человеком.

— Да что ты, Сония, жизнь непредсказуема и я всем вам только сочувствую, — вздохнул Илья. — Надеюсь, что смогу хоть чем-то поддержать.

— Я и не представляла, насколько она непредсказуема, — усмехнулась Сония. — Ненавижу чувствовать себя беспомощной, наелась этого в детстве, когда шла домой и не знала, в каком состоянии маманя!

— Держись, жизнь на всем этом не заканчивается, — ответил Илья и положил руку ей на плечо. — Помоги своим подругам чем можешь и не мучай себя.

Глава 24

На пару дней наступило затишье, но у Ильи уже прошел первоначальный мандраж и было только терпеливое ожидание. Оставалось лишь убрать с дороги Ситу, и тогда уже не имело бы никакого значения, поймет все Сония или нет: приговор ей уже подписан. Однако сейчас он действовал очень мягко и ненавязчиво, не выделяя никого из женщин и трогательно справляясь о состоянии Риты и Джаниты.

Тем не менее напряжение и замкнутое пространство взяли свое, и властью природы обе девушки потянулись к нему сильнее прежнего. Поначалу Илья не поощрял этого и держался нейтрально, но вечером второго дня как бы невзначай поинтересовался у Ситы, есть ли в их пристройках баня (на самом деле он давно успел ее приметить).

— Просто мне показалось, что в таком большом доме наверняка есть место для расслабления, — пояснил он.

— А ты любишь сауну?

— Естественно, как и все финны! У нас к этой культуре совершенно особое отношение. От запаха березы прочищаются и легкие, и кровь, а уж окунуться с самого жару в прохладное озеро — это удовольствие не хуже, чем от занятия любовью.

— Ну, об этом еще можно порассуждать, — усмехнулась Сита. — А озеро мы, конечно, сейчас не предоставим, но в снегу тоже можно освежиться. У нас есть баня в пристройке, мы иногда там уединяемся, чтобы скинуть стресс. А тебе, значит, до сих пор ее не показали?

— Да, это серьезный пробел, — шутливо отозвался Илья. — Могу ли я рассчитывать, что именно ты его восполнишь?

Он украдкой коснулся ее спины и бедра краем ладони и посмотрел Сите в глаза. Себя Илья, конечно, видеть не мог, но по тому, как дрогнули веки и ресницы женщины, болезненно поджались губы и порозовели щеки, понял, что его взгляд буквально обжег ее.

— Ты хочешь, чтобы я просто ее показала, или речь о чем-то другом? — осмелела она.

— Это уж твоя воля, Сита, — ответил Илья совсем тихо, но многозначительно. — Границы отношений должна определять женщина, а я всегда отношусь к этому тактично.

— Дразнишь меня? — улыбнулась она через силу.

— Зачем же так? Просто я сторонник красивого ухаживания, только и всего. Разве тебе такое не нравится?

— Напротив, меня это дико заводит, — сказала Сита уже более уверенно и подалась к нему всем корпусом. Если бы Илья сейчас обозначил желание ею овладеть, она бы несомненно покорилась, но он не собирался этого делать. Ему лишь требовалось, чтобы беседа не ускользнула от внимания Сонии, и расчет оправдался.

Конечно, Сония не просто так стала лидером: ей хватало силы воли и нервов, чтобы не опускаться до упреков и скандалов, тем более из-за не принадлежащего ей мужчины. Она ни единым словом или жестом не выдала, что стала свидетелем крайне неприятного разговора, и некоторое время переваривала тягостные мысли в себе, — или же себя в них. Поэтому пары мимолетных прикосновений и взглядов Ильи, когда они пересеклись, хватило, чтобы этот наглухо закрытый котел взорвался. И Сита, которая воодушевленно собиралась на интимное свидание, уже была обречена.

Когда Сония поспешно открыла дверь, чтобы вызволить ею же запертую подругу, они увидели ее лежащей на полу с раскинутыми ногами, кое-как прикрытыми простыней. Глаза Ситы, расширившиеся будто от ужаса, смотрели в деревянный потолок, по телу расползались ожоги, а в воздухе пахло пивом и ядреным мужским потом. «Скорая», приехавшая третий раз за несколько суток, не обнаружила никаких биологических следов насилия, однако отметила посттравматический шок и не бралась озвучивать последствия.

После того, как увезли и ее, в коттедже воцарилась тишина. Остаток ночи Сония провела заперевшись в своей спальне, а Илья остался внизу и долго смотрел в окно гостиной. Залив из него почти не просматривался, но мужчина кожей чувствовал его ледяное дыхание, замерзший аромат водорослей и сосновой хвои, а больше всего — взгляд сына, который скорее всего тоже не спал. Тоска по нему на мгновение так сдавила сердце, что Илья растерялся и одернул себя. Осталось потерпеть совсем немного, так что слабину нельзя давать ни в коем случае.

Потом он все-таки поднялся к себе и немного подремал, улегшись на диван прямо в рубашке и джинсах, а наутро Сонии уже не было в доме. Она оставила в гостиной записку, что уехала в больницу к Сите, а вечером они поговорят относительно его дальнейшего пребывания.

Илья решил пойти в лес, чтобы проведать духов и собраться с силами к вечеру. В последнее время зимний холод стал для него целебным средством, снимающим напряжение и мутный налет атмосферы этого страшного дома. А темная чаща, где пахло снегом, соснами и дымом костра, где он лицом к лицу встретился с Маахисом, будто укрывала от всего мира.

Но в этот раз их с Кави покой вскоре оказался нарушен. Собака тревожно втянула воздух и до Ильи донеслись тяжелые шаги. Он оглянулся и увидел невдалеке от себя громоздкую фигуру Станислава. Тот