— Я же старшиной роты был, когда срочку служил.

После этой канители говорят: «Поедешь в Клиновое». Взяли со всего взвода меня и «Пудка». «Пудка» отправили на «зубы драконьи» — заграждения против танков делать. А меня позицию готовить.

Лицо «Сезама» стало грустным.

— Я реально не хотел. А командир говорит: «Будешь старшиной и не трахает».

Адик стукнул себя ладонью по коленке, так что кофе выплеснулся у него из стакана.

— В итоге поехал обратно в Клиновое транзит делать всему взводу.

— Так чему удивляться? Ты же говорил, что в чайхане работал кем-то?

— Я почти десять лет отработал управляющим. Начинал с японских ресторанов. Потом уже кавказская, грузинская, итальянская кухня. Начинал барменом, а потом поднялся до территориального управляющего.

— У тебя же талант администратора. Человек, который решает вопросы.

— Приготовил два здания для личного состава. Штаб. Здание связи. Только все приготовил, мне говорят: «Едешь в Зайцево готовить». Еду в Зайцево дальше готовить. Приготовил все, и пошли транзит и трафик.

— А как ты людей находил, там же надо штат какой-то собирать?

— А я же знал всех еще в учебке. У меня же были номера жетонов, позывные. Все было записано в тетрадке изначально, — объяснял мне Адик, как балбесу. — А еще из-за чего спалился? Когда в Попаске были, там был «Люгер» и «Пацан».

— Оружейник?

— Да, а «Пацан» — связист. Там еще старшина «Ханой» ничего не может понять! А еще эти двое, которые вообще ноль.

А нам привезли ништяки: конфеты, печенье, всю эту херню. Они говорят: «А как делить?».

— Ну и тут ты подсуетился, конечно? Влез, хоть тебя никто и не просил.

— Они, короче, тупили, тупили. Я говорю: «Что там сложного?». Я прихожу, там коробки стоят. Тетрадку достаю.

У нас здесь сто тридцать человек. А здесь сколько коробок? Восемь. Так считай печенье и дели поровну! Заставил их печенье поштучно считать и кофе ложками перемерять.

«Сезам» засмеялся, довольный своими проделками.

— Ну чуть-чуть посмеялся, поугорал над ними. После взял да раздал по коробке на взвод и по две банки кофе. А они мне: «А что так можно было?!» Короче, умора. Осталось две коробки лишних.

— Вот ты тип, конечно! — радовался я вместе с ним. — Мошенник!

— А они наивные. Я говорю, с этими двумя коробками нужно строго. Зеки вас за несправедливость завалят, если что. Имейте в виду. Они верят! А мне по кайфу. Там тепло еще у них было, хорошо.

Он задумался.

— Потом понеслась. В Попасной навел шорох. «Набил коны» с кем надо. Клиновое приготовил. Зайцево приготовил. Приехал в Клиновое и пошел транзит. 26-го ноября в бой пошли. А я там, в Клиновом, бегаю в одного. И я понимал, что один не везу. Мне уже «зеленую» дали кого-нибудь взять себе. Отобрал «Вербу», «Бербера». Оба реально рукастые.

Один — кровельщик. Второй — механик. Потом еще двоих дали.

Мы сидели пили кофе и вспоминали какими мы были месяц назад. «Сезам» расспрашивал меня про ребят, с которыми он сидел. Хотя он знал даже больше, чем я. Тюремное радио работало и в этих условиях. Регулярно вытаскивая раненых, «Сезам» расспрашивал их о происходящем на передке и в силу памяти отточенной многолетней хозяйственной деятельностью запоминал такие детали, на которые я бы не обратил внимание. Он прослушивал и мониторил все переговоры по рации, которые шли с передовой. Я рассказал ему про разговор с командиром и положение дел с пополнением.

— Командир у нас реальный пахан. За своих горой! Помнишь, как он переживал, когда группа «Банура» в неразберихе боя оказалась между позициями хохлов. Я еще по рации слышу, как они кричат: «Что происходит? И впереди, и сзади противник. По нам ведут огонь со всех сторон». Помнишь?

— Это когда в первый день, перед этим танком гребаным?

— Ну да! Помнишь, командир им в рацию кричал: «“Банур”! “Банурчик”! Братское сердце! Вы только вырвитесь! Давайте, пацаны!».

Адик говорил это так проникновенно, что мне стало жалко «Банура», всю его группу, себя и командира.

— Они тогда выскочили в тыл к ВСУшникам и постреляли там человек восемь. И к твоим позициям проскочили. А тут путаница эта с паролями… И наши давай по ним стрелять. Думали, накат пошел. Чудом они тогда проскочили. Сердце у меня прямо рвалось на части из-за них. И командир еще со своим «Банурчиком», — распереживался «Сезам».

— Ладно, «братское сердце». Пора мне двигать назад.

— Привет всем. Будешь идти сюда — маякуй. Пацанам привет от меня.

Он проводил меня до выхода и, зная мою любовь к хорошим сигаретам, дал мне пачку из личных запасов и печенья.

Изменение логистики

Еще сильнее я убедился в том, что гуманистический эксперимент провалился, когда шел обратно на свои позиции. Дойдя до точки, где сидел «Магазин», я увидел, как из блиндажа выползло какое-то чучело, отдаленно напоминающее Леху.

— Леха? Ты что ли? А что это ты себе отрастил?

— Борода.

Он попытался погладить свою торчащую в разные стороны метлу из жестких прутьев, которыми заросло его лицо.

— А под носом что? Тактические усы? Смотри у тебя вон в них осколки от миномета застряли, — пошутил я и засмеялся.

— Костян, чо тут делать? Я тут уже вконец отупел. Вы там хоть стреляете, врагов бьете. А у меня одни трупы и раненые. Каждый божий день. Туда, — Леха ткнул пальцем с нестриженым ногтем в сторону Бахмута, — идут целые, а оттуда приносят всех в крови и в куски разодранных.

— Я тебя понял, друг мой. Тут у вас не «Шкера», а «Гасево». Пора вас тут разбирать — правильно командир говорит.

С этого момента я поменял стратегию и сделал так, как мы обсуждали с командиром. Новое пополнение прямым ходом отправлялось на передок, а те, кто уже себя как-то зарекомендовал и проявил, отправлялись на ротацию, на эти отдаленные позиции. Пробыв там неделю, они возвращались на передовую. За это время новенькие получали свой первый боевой опыт и тоже отправлялись отдыхать. Самую последнюю точку перед передовыми позициями мы назвали «Пивбар».

В нем я оставлял «стариков-разбойников».

Обычно с каждым пополнением приходил какой-то ветеран «пересидок» преклонного возраста и немощного телосложения. Кто и зачем их брал в ЧВК оставалось загадкой. Я четко понимал, что штурмовики из них не получатся. Я принял решение, что такие бойцы будут выполнять роль доставки. Мы подтаскивали на «Пивбар» все, что необходимо, а они таскали это дальше. На войне при грамотном распределении всем находилось полезное занятие. Но потери регулярно