– Что нам дикари! – прогремел его голос. Эйв говорил с опущенным забралом и при людях не снимал шлема. В войске шутили, что он никогда не чистит зубы и не моет голову. Что настоящий Эйв давно мертв, а его место занял купец из Крига. Еще судачили про ожоги на его лице: так уж они страшны, что Эйв боится подходить к зеркалам. Действительность, как всегда, была куда отвратительнее слухов: этому человеку доверили штурм замка.

Эйв Теннет. Рыцарь, отмеченный солнцем. Именно он привез с собой, как бубонную чуму, Стефана и Маркеля – двух сотников. Его синие глаза напоминали мне о Варде: ледяной взгляд убийцы. Хуже того, Вард был простым головорезом. Эйв Теннет родился фанатиком. Он мазал забрало пальцами, цитировал писания, утомлял пространными высказываниями о природе чего угодно.

Не изменяя себе, Эйв властно поманил кого-то ладонью:

– Я бы хотел поболе услышать о том, как разворачивается лагерь. Поставили ли алтарь на востоке?

Алтарь. Мать двойного солнца. Вот уж что поможет нам в борьбе с Долами!

– Будет сделано сию же минуту! – отрапортовал помощник из снабжения и побежал прочь.

– Награжден будет тот, кто упорствует в своей добродетели. – Эйв постучал перчаткой по шлему, поминая солнце. Что характерно, звук был пустым, как ночной горшок к вечеру.

Я еле слышно хмыкнул. Уж я-то знал, чем Восния платит за добродетели. К нам приблизился наемник и присвистнул.

– Это ж господа, откуда они тут…

Все замолчали, раздумывая над этим вопросом. Ответа не было.

– Прискорбно, но нам придется что-то предпринять по этому поводу, – пожевал губы бастард, который только и делал, что стелился перед рыцарем. – Ну, я про новых гостей, – он тут же бросил опасливый взгляд на нового господина.

Все были заняты чем-то своим. Я махнул рукой на «пояс» у подъема к замку.

– Хороший ров. Так просто мы его не заполним. Гроцер, что вы скажете по поводу…

Меня никто не слушал. Инженер отвел коня в сторону. Старики уже о чем-то спорили, будто вся их работа состояла в том, чтобы притащить на гиблое всхолмье пять сотен задниц и покидать картишки на пнях.

На пнях, потому что войско не успело как следует обустроиться за целый час.

– А погодка-то шалит, господа, – весело ковырялся в ухе Урфус. – Почему бы нам не погреть вина?

– Шутите!

Я робко вклинился в треп стариков:

– Могу ли я узнать, за сколько наш инженер сможет поставить требушет?..

– Ну не сливянку же нам пить, любезнейший!

– Я слыхал, здесь она ниче, – отозвался Маркель.

В замке Бато ютилось от силы человек сто. И не все могли держать оружие – при защитниках жили дети и жены.

Нас было пять сотен. Мне все больше казалось, что этого слишком мало при таком штабе.

– С вашего позволения, я пойду в лагерь. – Я откланялся и пошел к отряду. Ни прощаний, ни полезных ответов. Сливянка будоражила старые умы куда больше, чем война.

Мой отряд растерянно скучковался у свежих досок, вываленных кем-то из телеги прямо в грязь. Новобранцы с интересом уставились на маленькие копошащиеся фигурки врагов у леса.

– Не стройте им глазки, – я похлопал ближайшего из отряда по плечу. – Эти парни пришли нас убивать.

Высоченный новобранец с прыщавым лицом потупил взгляд.

– А может, капрал, я им приглянусь, и меня в бою не тронут?

Шутник. Я подошел к нему ближе, и слабая улыбка совсем завяла.

– Скажи-ка, – моя ладонь обвела первый ряд Долов, – кто из них тебе приглянулся?

Стоило бы назвать новобранца по имени, да я зарекся их запоминать. Все равно после штурма забудется. Или того хуже – придется прощаться.

В отряде заржали из лести.

– Н-никто, командир, – нервно сглотнул новобранец и совсем ссутулил плечи.

– И славно. – Я повысил голос, чтобы меня услышали все. Может, кому-нибудь и удастся сохранить жизнь. – Я вел бои на этой земле почти два года. Мужчины здесь упрямее ослов и каждый обучен убивать!

Коренастый и пухлый паренек сделал шаг назад, дернув кадыком.

– Что же остальные, спросите вы? – Я обвел юнцов взглядом. – Не было и дня, когда женщины не пытались нас обокрасть или завести под обстрел. А их дети ждали ночи, чтобы зарезать наших коней и испортить припасы! – Глаза новичков округлились, один начал мазать лоб от сглаза. – Если вы полагаете, что хоть у одного из этих ублюдков дрогнет рука или проснется жалость, – я резко ударил прыщавого по спине, – не обольщайтесь.

По лицам было видно, что никто из юнцов пока не распробовал Воснию как следует. Они боялись слов, но не знали настоящего ужаса, что стоял за этими словами. Глядя на оборванцев, я скучал по отряду Гвона. По крайней мере, на них я хотя бы мог положиться.

«Прошло так много времени, а я все еще позволяю себе сожалеть. Какая роскошь».

Нахмурившись, я распорядился:

– Ладно. По местам, у нас много работы.

Почти все разбежались, неумело отсалютовав, хоть я и не требовал пустых формальностей. Из моих новичков остался только один – ловкач с копьем. Ниже на голову, с криво зажившим носом. Единственный, кто действительно хоть что-то пытался делать на совесть.

– Простите, но… куда мне идти, сир?

Таких, к сожалению, убивают первыми.

– Куда-куда, – проворчал я, – толкать телеги.

Этого добра всегда хватает. Видит небо, наверняка первое войско было создано лишь как прибавка к телегам.

Шатер для штаба ставили больше трех часов. Что сказать – Оксол не поскупился на умельцев. Скорее уж мы перебьем врага осколками камней из требушета, чем возьмем замок с боем. Естественно, у штаба не оказалось никого, кто должен там находиться в этот час.

Расклад становился паршивее с каждым часом.

Даже если все пройдет складно, Долы начнут штурм первыми и подставят нам тыл, у нас будет не так много времени. Их командир наверняка уже отправил письмо с просьбой о подмоге, как только увидел наших ребят.

Кроме того, новости из города давно не приходили. Письма от Гвона задержались на неделю, и у меня не было ни одного способа выяснить, что стряслось.

Еще и Рут подозрительно хмурился, хоть и вечно таскался следом. Конечно, это было меньшей из проблем.

Наше войско представляло собой разрозненные кучки людей, которые понятия не имели, зачем они здесь и что делать дальше. Прогулявшись вдоль лагеря, я прикинул масштаб работ. И только через час нашел кого-то из руководства. Бастард с кислым видом перекладывал рагу из плошки в свою утробу. Я помешал,