Шрифт:
Закладка:
Братец с низин затянул узелок на кошельке и очень бережно спрятал его под рубахой.
– Добро, – согласился он, помедлив. – Уж не ждал я такой щедрости, честно сказать… Не заслуживаю, коли из честности…
Я слышал, как дрожал его голос, когда несли дозор на стене и болтали о Ставнице. Слышал, как он мечтает убраться отсюда. Да только не знает, куда податься.
Когда я прибыл в Криг, со мной было золото, фамильные мечи и уроки Саманьи. У Васко, капрала и Руш остались только паршивые воспоминания, синяки и, быть может, чесотка.
– Мне нужны проверенные люди в Оксоле. – Я стряхнул грязь с плаща. – Вы спасли мне жизнь. Разве нужны другие причины?
Васко уставился на носки своих сапог.
– Я-то, э-эх, за себя говорить могу. А остальные, остальные-то как, согласятся ли?
«Ты держишь в своих руках почти четверть золотого слитка! Идиот. Гвон и не заметит перемены, а Руш…»
Руш слишком горда, чтобы оставаться. Ей жаль капрала и тошно от моего вида. Она сразу все поймет. Именно потому я мог доверить это дело только полному болвану.
– Здесь хорошие деньги. Капрал давно заслужил отдых. – Васко кивнул. – Скажи Руш, что в следующий раз мы увидимся только в Оксоле. Я не планирую возвращаться в острог, – уже тише.
«Тем более что это я настоял на том, чтобы задержаться в Волоке, пойти в Ставницу и…»
Васко как-то глупо улыбнулся. Похоже, большего ему и не было нужно.
– Я понял. – Глаза блеснули с почти щенячьей благодарностью. – В этот раз, клянусь, я уж не подведу! В этот раз…
В конкоре хорошо знать все карты, как своих родных. В жизни – страшно мешает.
Балласт, камень на шее, чертово бремя. Больше никакой роскоши, никаких отвлечений.
Только путь вперед.
Перед выездом в Волок
Рассвет едва-едва окрасил небо. Зевали все: Псы Гарготты, назойливый бастард, дозорные на стене. Только служанка Юда всегда была одинаково усталой. Может, и кони как-то зевали в этот преступный час.
Но нам нужно было ехать.
– Похоже, к весне будут гости, – бастард потирал глаза и делился последними новостями. – Урфус со своей сотней. Хороший он боец, а человек – дрянной. Но нам именно такие и нужны, чтобы разорить замок, верно?
– Именно такие.
«И гораздо больше сотни».
А еще я бы не отказался от пары последних мразей, которые умеют ковать отличные ведра, подковы и ставить требушет…
Бастард сказал тише:
– Если вы не вернетесь через неделю, я отыщу тебя и за морем, поверь.
Как уж тут не поверить. Тем более у бастарда наметится славная компания – Восходы, которые одолжили нам денег, Вард с его подпевалами, разгневанная Руш, если ей не хватит ума заняться своей жизнью… Кто знает, может, и отец заявится лично, чтобы оторвать мне уши. Я сдержал улыбку. Прекрасная будет охота.
– Я остался в бою, когда нас было семеро против тридцати. – Нога болезненно отозвалась на воспоминания. – Как видите, убегать – не в моем стиле.
– Тем более что далеко ты точно не убежишь.
Скупо попрощавшись, бастард махнул рукой на горизонт. «Увидимся в грядущем», – обещал его жест. Я еще раз проверил седельные сумки. Раскрыл походную бритву – кромка лезвия тоньше, чем у меча. Безупречна.
Больше острых предметов. Больше воснийской крови. Ближе мой дом.
Осталось дождаться весны. Все-таки иногда бастард умел приносить добрые вести.
– Ты и впрямь едешь в Волок?
Я обернулся и увидел, как приятель ведет пятнистую кобылу к нашей группе. Уже так выздоровел, что начал пить с самого утра. Я перестал любоваться бритвой, сложил ее и закинул к вещам. Кивнул:
– Еду, как видишь.
– Спешу напомнить, что у меня всего два плеча, – буркнул Рут.
Я ухмыльнулся, вдел правую ногу в стремя. Поднялся.
– Так побереги их! Останься здесь. Я говорил, что справлюсь и без…
– И всего один друг.
Резко вдохнув, я перекинул левую через седло. Уже почти не больно. Можно так не жмуриться. Бесполезная новая привычка.
– Ну че, трогаемся? – крикнул Жуга.
Рут так и застыл в паре шагов от меня. Похоже, никак не мог решиться. И почему я не отправил его прочь вместе с остальным отрядом?
Вероятно потому, что все три чертовых года в Криге из нас двоих балластом был только я.
– Тебе что, нужно разрешение? Или приказ?.. – Я посмотрел на Рута сверху вниз и поторопил всех. – С каких пор?
Мы вышли на дорогу к Волоку.
Предместья Волока
На коже остался небольшой безобидный шрам. Словно я неудачно уронил нож и порезался. Только с обратной стороны бедра красовался такой же рубец.
Удивительно: шевелить левой все еще было больно. Будто бы стрела еще там. Но ее нет. Как нет и ублюдка Буна, который ее засадил. От одной такой мысли становилось легче.
Я приложил ладонь ко лбу, закрывшись от солнца. Чуть повернулся в сторону города.
– Похоже, у Бато совсем не осталось войска. Мы здесь гуляем, как у себя дома. – Наемники хохотнули, Рут ощерился, взболтав флягу. – Если так и продолжится, старый пень сам поднимет ворота…
– Мог бы сделать это и пораньше, – проворчал любитель счета, – двести лишних дней морозили задницу!
Жуга вспылил, стал грозиться кулаком в сторону юга:
– За это мы его точно вздернем, пусть бы и открыл нам, скажем, завтра! А что, мы тоже люди, так?..
Задора Псам хватило бы на еще три таких похода. Тем более что большую часть работы взвалили на новобранцев.
Наклонившись к седельной сумке, я прижал левую ногу к седлу. И зашипел:
– А, дьявол! Да сколько эта проклятая нога может болеть?!
– Это память тела, приятель. Ничего не поделаешь, – Рут осторожно пожал плечами. – Куда хуже, если тебя не резали, а все равно все болит, да?
– Некоторые такое скажут, что лучше бы ножом ткнули. Так оно хотя бы заживет, – заметил Барн и явно задумался. А потом опасливо осмотрелся. – Точно в городе разойдемся? После Ставницы…
– Я твой должник, Барн. Не наоборот. – Я тщательно проверил седельные сумки. – Встретимся за стеной, через сутки.
Сам Волок почти не изменился. Одного года мало, чтобы заметить упадок земель. Еще остались гвозди, чтобы чинить дома. Еще не испекли весь помол с лета. И скотина все так же бродит по лугам.
Только стало больше
