покормить кобылу, и на минутку задержался у озера – понаблюдать за рыбами.

Искрящаяся в лучах зари вода была гладкой и прозрачной. Рыбы плавали у самой ее поверхности. Но внезапно зеркальная гладь словно раскололась на части, и Филибер увидел, как на некотором расстоянии от берега в воде образовалось нечто вроде небольшой воронки, из которой вдруг выскочила самая восхитительная щука, какую только можно себе представить. Буквально вылетев из привычной для нее среды, рыбина уже в нее не вернулась, но, пока вода затягивала впадину на месте недавнего водоворота, забилась в удивительных судорогах. В течение трех или четырех секунд она хлестала по воздуху хвостом и плавниками, а затем улетела, порхая над водой, как это делают зимородки. Обогнув мыс, на котором высится замок Шатийон, она исчезла из виду.

Такова была история, которую довольно сбивчиво рассказал Филибер. Слуги слышали ее уже во второй раз, но все равно не смогли сдержать удивленные возгласы.

– Сами понимаете: я глазам своим не поверил! – продолжал рыбак. – И такая резвая оказалась, чертовка!

– Но эти ее судорожные движения были резкими, не так ли? – спросил господин Летелье.

– Это уж точно! Билась изо всех сил, будто обезумевшая!

Господин Летелье обменялся многозначительным взглядом с Робером: все это удивительным образом походило на людей из Шателя и орла, летавшего над Коломбье…

– Полноте, Филибер! – поспешил вмешаться Максим. – Вы, верно, бредите… Неужели вы действительно это видели?.. Положа руку на сердце?..

– Клянусь!

Но океанограф заявил Филиберу, что он лучше кого бы то ни было знает обитателей водного мира, и заверил его, что ни одна из пресноводных рыб не способна летать.

– А не могла, мсье Максим, это быть одна из этих летучих морских рыбин, точь-в-точь похожая на щуку?

– Это вряд ли. Да и их длина не превышает тридцати-сорока сантиметров.

– Говорю же вам: это была щука! Я уж, наверное, тоже в этом разбираюсь!.. Да такая, каких еще поискать, – не меньше сорока фунтов весом!

– Боже правый! – воскликнула кухарка.

– И как же, по-вашему, она летала? – поинтересовался Максим. – У летучих рыб дальность полета составляет около тридцати метров; потом они снова погружаются в воду и лишь затем возобновляют полет.

– Нет-нет, моя – порхала. Она удалялась за счет небольших резких, скачкообразных движений; вычерчивала очень короткие зигзаги то вправо, то влево и в воздухе бесновалась таким же образом… Если она и погрузилась снова в воду, то уже за Шатийоном, потому что я могу поклясться, что все это время она держалась в четырех-пяти метрах от воды.

Максим саркастично фыркнул:

– И долго после этого вы оставались на берегу?

– По правде сказать, нет. Я тотчас же отправился запрягать лошадь и вытаскивать рыболовные верши… Вот только, дамы и господа, – заявил Филибер уже другим тоном, – по дороге я всех потчевал этим своим приключением и немного подзадержался… А уже ночь на дворе, и, с вашего позволения, я предпочел бы переночевать здесь, потому что… Дело не в том, что я боюсь, но…

– Ну конечно, оставайтесь, – сказала госпожа Аркедув.

– Мсье Максим, я привез вам сигов.

– Благодарю. Разложите их левым ко мне боком, если не трудно.

Максим, отведя в сторонку отца и Робера Коллена, рассказал им о том, что видел в тумане. Он утверждал, что это был дирижабль разбойников – судя по его необычному устройству, не позволявшему видеть корзину, и по ловкости, с которой он продвигался в тумане, минуя препятствия, на столь высокой скорости.

– Неужели он перемещался так быстро? – удивился господин Летелье.

– Так быстро, – ответил ему сын, – что даже не успевал «заслонять», так сказать, деревья, мимо которых проносился… Так бывает, когда мимо вас пролетает скорый поезд, экспресс: еще какой-то короткий промежуток времени вы видите все то, что находится за ним, несмотря на ту мутную стену, что встает между вами… Так было и здесь.

– В самом деле, поразительная скорость!.. Но, стало быть, ты не заметил никаких деталей, тем более – в тумане…

– В густой дымке, что меня окружала; впрочем, это почти то же самое. Там, где проходил этот воздушный шар, были видны лишь очертания. Я заметил… Мне показалось, что у него не было корзины… То была огромная сигара, раздвигавшая пелену тумана…

– Бо́льших размеров, нежели обычный дирижабль?

– О… нет, не думаю. В общем и целом это всего лишь усовершенствованный летательный аппарат, который после грабежа или похищения уносится прочь на всей скорости… Он рассчитывал, что туман позволит ему остаться незамеченным, воспользовался им, как пользуется ночным мраком. Но теперь, когда я его видел, могу поручиться, что это и есть дирижабль разбойников… Что вы так на меня уставились?

– А рыба? – спросил господин Летелье.

– А летучие люди? – добавил секретарь со скептической улыбкой.

– Рыба и летучие люди? Измышления наивных крестьян! Капрал Жерюзон и рыбак Филибер – люди суеверные, фантазеры. К тому же заметьте: Филиберу показалось, что его щука билась и трепетала примерно так, как, если верить слухам, вертелись и извивались те люди в Шателе… Внушение! Чистое внушение!

– А орел? – возразил Робер. – Я его видел, видел собственными глазами!..

– Согласен. Вы его видели, но через очки, и даже золотые очки… У вас слишком богатое воображение, как и оправа вашего оптического прибора!..

– Нам сейчас не до шуток, Максим, – заметил его отец. – Разумеется, ни в чем нельзя быть уверенным. То, что я сейчас скажу, это лишь мысли вслух… Но, высказывая свои соображения, мы и для себя формулируем их более четко… Так вот, все указывает на то, что существа самых разных видов ни с того ни с сего обрели способность летать под воздействием некоей силы, вероятнее всего природной. Потому что эта сила, оказавшая воздействие на птицу (которая в этом не нуждалась, потому что и прежде умела летать), могла быть лишь слепой силой природы. А раз так, что удивительного в том, что люди, движимые дурными инстинктами и преследующие уж не знаю какую цель, воспользовались этой внезапно приобретенной способностью? Что удивительного в том, что она проросла самыми худшими намерениями в душах честных людей, сделавшихся вдруг властителями атмосферы?..

– С этой вашей теорией, – ответил Максим, ухмыльнувшись, – вы дойдете до того, что, даже не прибегая к гипотезе о похитителях, объясните тройное исчезновение с горы Коломбье тем, что Мария-Тереза и мои друзья сами куда-то улетели…

– Да нет же! – терпеливо ответил господин Летелье. – В этом случае они бы уже вернулись. К тому же следы на снегу свидетельствуют о некоей произошедшей там драме, похищении. Нет, это было бы абсурдно; но таков мой ответ, потому что научный подход подразумевает анализ всех представленных аргументов.

– Тогда что