– Что ж… – произнес астроном. – Какого рода были те движения, что предваряли этот фантастический взлет?

– Это были мощные взмахи крыльев, для которых птице должна была потребоваться вся ее сила.

– …И за счет которых она могла поддерживать приличную скорость и одну и ту же высоту?

– Да.

– Короче говоря, – вмешался Максим, – вроде тех взмахов, которые делают атлеты перед тем, как метнуть ядро или диск?

– Бог ты мой… да.

– Тогда, – продолжал господин Летелье, – перед тем как взмыть ввысь, ваш орел, должно быть, как-то собрался с силами… аккумулировал всю свою энергию или нет?..

– Это я у вас хотел спросить, господин Летелье… Одно несомненно: хищная птица, летающая с таким проворством, может скрыться всего за пару мгновений вместе со своей добычей.

– И какого она была окраса?

– Светло-рыжего, чем-то напоминающего оперение ночных птиц.

– Ха! Ну и ну! – произнес господин Летелье, еще не до конца сформулировав свою мысль. – Однако же он, вероятно, был просто огромным, этот орел, раз уж вы… Слышите?.. Уж не поднимается ли кто-то по лестнице?..

Они замолчали. Глухо поскрипывали деревянные ступени. Кто-то действительно шел по лестнице и, судя по тому, что иногда оступался, очень торопился.

Подхватив лампу, господин Летелье подошел к двери – в тот самый момент, когда из сумрака возникла госпожа Аркедув.

Белая как мел, она выкрикнула взволнованным голосом:

– Сарваны!.. Опять!.. Они возвращаются!..

То был вопль ужаса, нечто среднее между завыванием и шепотом.

– Они возвращаются… – повторил господин Летелье.

– Черт возьми! – выругался Максим. – У нас больше нет прожекторов!

Но, не теряя ни секунды, Робер задул лампу, и за окнами стали видны два прямоугольника неба. Максим понял маневр; запрыгнув на ящик с генератором, он поднял остекленную раму.

Робер у другого окна поспешно занимался тем же самым.

Перед каждым из них простиралась половина пространства; стало быть, вместе они могли видеть всю прилегавшую к замку территорию; и хотя было темно, в радиусе ста метров человек – или некий предмет тех же размеров – не мог от них ускользнуть.

Где-то позади них и между ними в сумраке чердака дрожала госпожа Аркедув, и на пинакле поскрипывал время от времени флюгер из кованой стали.

Послышалось гудение пяденицы… Где?.. Казалось, везде: справа, слева, в воздухе, в их грудных клетках.

Как и накануне, они изо всех сил вглядывались в ночь, напрягая глаза, плохо приспособленные для того, чтобы видеть в темноте…

Проснулись обитатели хлева, конюшни и курятника. Заблеяли овцы в овчарне…

Где-то гудели сарваны.

Лицо Робера обдало легким ветерком, и он удвоил бдительность. Ощутил дуновение и Максим…

Скрипнул флюгер, но – о чудо! – не просто скрипнул и перестал, а завертелся без остановки, словно трещотка!.. Все еще дувший ветерок начал стихать. Машинально обернувшись, часовые увидели, что по мере стихания ветра постепенно замирает и флюгер, и вновь обратили внимание на равнину и гору.

Внезапно позади них и между ними, на пинакле, раздался оглушительный хлопок.

Инстинктивно отпрянув от окон, они увидели, как, царапая крытую шифером крышу, упал куда-то на гравий террасы некий твердый и тяжелый предмет…

Гудение прекратилось.

– Черт возьми! – тяжело выдохнул господин Летелье, вытирая пот со лба.

– Исчезли! Улетели! – воскликнул Робер, возвратившись на свой наблюдательный пост. – Вот же незадача!.. И флюгер больше не вертится… А! Так его здесь и нет! Он упал… Это он и упал!..

– Они его сбили, – сказал Максим из другого окна. – Но на этот раз ничего не унесли. Обронили свою добычу. Вероятно, она просто-напросто выскользнула у них из рук…

– И надо же: так не повезло с прожектором! – добавил астроном.

– Я ничего не видел, – ворчал Робер. – Прямо над нашими головами!.. Вот же незадача!.. Да я и сам хорош: это ж надо было так трусливо, глупо отскочить от окна в тот самый момент, когда…

Опустившаяся на одну из верхних ступеней винтовой лестницы госпожа Аркедув кашлянула.

– Что, мама?.. Они возвращаются?..

– Они… все еще удаляются. Все, улетели.

– Да?.. Теперь уж точно? – спросил господин Летелье. – Значит, мы можем выйти, ничего не страшась… Надо бы поискать флюгер. Возможно, его вид нам что-нибудь скажет… Он так громко трещал…

Они спустились, но обнаружили от флюгера лишь глубокую, того же размера и формы, выемку в гравии, под окнами лаборатории, где он упал.

– Поразительно! – пробормотал Максим. – Они вернулись за ним! Бабушка была права: они никуда не улетали!.. Это доказывает, что их можно услышать, лишь когда они совсем близко… О! Подумать только: когда они пытались срезать флюгер, их можно было увидеть из моей лаборатории, и тогда бы мы по крайней мере знали, как они выглядят!..

– Возможно, даже столкнулись бы с ними носом к носу… или – к клюву… – рискнул предположить господин Летелье.

– Этот вертящийся вокруг своей оси флюгер… – размышлял вслух Робер. – Похоже, он был центром какого-то… Похоже, он находился в середине некоего вихря… небольшого, не очень мощного циклона… Скажите, Максим: этот ветерок, он ведь дул на вас слева направо – раз уж мы стояли спиной друг к другу, и на меня он дул справа налево?

– Да нет же, вовсе нет: он дул справа…

– Ага!.. Стало быть, это был циркулярный ветер…

– Дьявол! – воскликнул господин Летелье.

Но Робер уже обращался к нему:

– И что вы после всего этого думаете о моем орле?

– …Много противоречивых вещей. Если орлы и похищают иногда детенышей животных и ребятишек, то уж точно не стали бы уносить с собой флюгеры… Но я также думаю, что метод передвижения вашего орла странным образом походит на технику полета тех людей из Шателя и что возможно некое переодевание… Улавливаете мою мысль?.. Человек, переодетый в орла… для какой-то мистификации… И потом, есть во всем этом нечто бурлескное, шутовское…

– Переодетый? – насмешливо произнес Максим. – А почему уж тогда не совсем изменивший свою внешность, как тот туринский журналист, который превратился в карлика?.. Мой дорогой отец, я вас не узнаю…

– Это я тебя не узнаю. Я и сам прекрасно понимаю, сколь слабы мои умозаключения. Но за неимением лучшего я вынужден строить предположения, которые по-научному можно охарактеризовать следующим образом: все указывает на то, что… Впрочем, ты меня прервал, а я еще не закончил. Вполне может оказаться, что мы имеем дело с некоей новой – или только что открытой – силой… скорее даже легкостью, которую живые существа научились, сами того не желая, придавать своим телам за счет…

– Ну-ну! Мы боимся – вот и все. Что мы до сих пор сделали, помимо промашек и оплошностей? Только и знаем, что спорить и малодушничать. С такими мерами предосторожности нам