одна из секретарш не пожаловалась руководству. В результате все сотрудницы стали надевать на работу самые красивые трусики. В середине августа была проведена ответная операция. Четыре секретарши в отместку напали из засады на главного преследователя и стащили с него брюки.

Из моего рассказа можно прийти к ошибочному выводу, что я часто бывала участницей действа. К сожалению, должна признаться, что меня никогда не приглашали в эту игру. Я с надеждой смотрела из-за своей машинки, как в кабинет заглядывали преследователи и, задумавшись на мгновение, закрывали дверь. Все было ясно — слишком молода, слишком бледна, слишком маленькая грудь… Понятно, что я не подхожу в качестве дичи. (А теперь признайтесь, было ли что-нибудь подобное на вашей первой работе?)

Чудесный аппарат телетайп

К концу шестого месяца терпение мистера Вилсона лопнуло, и он подкинул меня в секретариат администрации нашей радиостанции. У мистера Вилсона была потрясающая способность подсунуть все что угодно кому угодно. Он заверил их, что я печатаю как пулемет, и меня взяли подменять заболевших или ушедших в отпуск машинисток.

Однажды мне пришлось послать сообщение. Я никогда не работала на телетайпе, но всем известно, что коварные клавиши невесомы и легкомысленны и печатают то, чего у вас и в мыслях не было. Это было серьезное сообщение всем региональным радиостанциям об изменениях в программе. Две строки я напечатала без ошибок: «с 1.00 до 2.00 — ансамбль Дейва Роуза; с 2.00 до 2.15 — новости Ричфилда; с 2.15 до 2.30 — передача Нормы Янг для домохозяек». Следующее сообщение гласило, что с 2.30 до 3.00 — «окно» в вещании. Это значило, что данное время отводится для региональных радиостанций. Я напечатала правильно «в вещании», затем убрала руки с клавиатуры, по-видимому чтобы перечитать набранный мной текст. Приступив к дальнейшей работе, я перепутала клавиши, и вместо нужного слова у меня получилось нечто неприличное.

В свои восемнадцать лет я даже испытала некоторое волнение. Ответы не заставили себя ждать. И были в той же непристойной форме. Постоянная телетайпистка на следующий день слегла с высокой температурой.

В воспоминаниях это выглядит так весело! На самом деле, когда вы молоды и простодушны, все воспринимается гораздо трагичнее. Иногда ваши самые благие намерения приводят к обратным результатам. Одним из моих заданий было дважды в день класть по таблетке «Алка-Зельцер» в конверт и прикреплять его к сценарию рекламы этого средства. Когда дело доходило до демонстрации продукции, диктор говорил: «Послушайте, как она весело шипит». При этих словах он бросал в стакан с водой настоящую таблетку «Алка-Зельцер», и она «весело шипела». (Конечно, разумнее было бы дать звуковую имитацию поднимающихся пузырьков, но в то время радио было правдиво.)

Меня осенила блестящая идея. Почему бы не использовать более дешевые средства? Я извела много таблеток, пока не нашла несколько штук, которые действительно замечательно шипели. Я их очень аккуратно достала из воды, высушила и отложила для программы. Да, они шипели сильнее, и звук был громче, — но всего лишь секунду. Раздавался оглушительный хлопок, и тут же шел бодрый голос диктора.

Белки, олени и техники

Во время работы над рекламой «Алка-Зельцер» я безумно влюбилась в Скитча Хендерсона, молодого пианиста, который играл в студийном оркестре. Я была бы на седьмом небе, посмотри он в мою сторону, но увы! Парень даже не знал о моем существовании, хотя я все время бесшумно крутилась около него.

Поздним летом в течение двух недель у меня была очень эмоциональная жизнь. Постоянная секретарша телевизионного отделения ушла в отпуск, и я заменяла ее. На время меня даже отпустили из колледжа.

Телевизионная башня возвышалась над городом, а внизу простирался зеленый массив. Вокруг плавательного бассейна бродили олени, прыгали белки; они подбирались прямо к входной двери, выпрашивая лакомства. Зверушки были ручные, чего нельзя сказать о техниках. С высокими белыми лбами и сверкающими взорами, они казались совсем дикими. Если не брать во внимание их светлые головы, заполненные всевозможной информацией, более агрессивных особей я не видела.

Возможно, беда состояла в сущности демонстрируемых телепередач. В то время по телевизору показывали в основном спортивные программы: по пятницам — бокс, по понедельникам — борьбу. Оставались вторник, среда и четверг, когда мужчинам делать было нечего, кроме как тренироваться в выкручивании рук друг другу, злиться на секретаршу или ухлестывать за ней.

Так как у меня не было машины, то пятеро из них подвозили меня по очереди утром вверх по склону на работу, вечером — вниз с работы. Я очень боялась их обидеть или каким-то образом поставить себя в двусмысленное положение. По дороге вверх я опускала стекло и высовывалась из машины как можно дальше. Единственное, что спасало меня от падения, — это присутствие волшебника, который проверял все машины, вызывающие у него подозрение. Если ко мне начинали приставать, то у меня всегда была возможность отбиться, так как у водителя одна рука непременно лежит на руле.

Вот какой была моя первая работа. Но я рассказала только об одной — впереди еще восемнадцать. Скорее дальше! Я хочу, чтобы вы знали — у меня большой опыт жизни в офисах.

Агентство талантов

Вторым моим «университетом» стало Главное управление Музыкальной корпорации Америки (МКА) в Беверли-Хиллз, очень авторитетном агентстве. (Я закончила колледж и трудилась секретарем на полную ставку.) Подобные учреждения подбирают работу в кино, на телевидении, в ночных клубах и театрах для актеров и писателей за 10 процентов от положенной претендентам зарплаты. В большинстве своем творческие люди не хотят искать работу, а ждут, пока она сама их найдет. Популярные личности не сидят без дела. У Джека Леммона всегда была работа, а Джек Орандж (надеюсь, что это его не настоящее имя) постоянно пребывал в простое, и в агентстве ему мало чем могли помочь. Но он всегда находился на учете: это часть игры.

В то время МКА представляли Бетти Грейбл, Бэт Дэвис, Полетта Годар, Дик Пауэлл, Эррол Флик,