Проработав три года, я заметила, что моя довольно прекрасная тонкая талия начала расползаться. Я отправилась к гинекологу, и тот, ощупав меня, воскликнул: «Боже, Крис, похоже, вы уже на четвертом месяце!»

Когда беременность была установлена, я узнала, что у меня снова будут близнецы. Роды произошли за десять дней до Рождества, и когда Том пришел навестить меня в роддоме, я пролила океан слез. Наших доходов хватало на семь детей так же, как на приобретение алмазной тиары, и все же я была счастлива.

Газета даже слышать не хотела о моем уходе, который я объясняла рождением еще двух малышей. (Очень прогрессивно мыслящая газета!) Я работала, одной рукой прижимая новорожденных к груди, а другой схватив карандаш. И это кормящая мать! Когда моя «закусочная» закрывалась, я бросалась к пишущей машинке. Еще полгода назад мне предложили сотрудничество в солидном издании. «Демократ» трижды повторял приглашение (а я трижды категорически отказывалась), хотя там знали о моем семейном положении и понимали, в каких условиях мне приходится работать. Наконец я решилась пойти на собеседование.

Мы очень понравились друг другу. Том (мой муж) посоветовал мне согласиться на предложенную штатную должность, если я того хочу. Была одна причина, которая склоняла меня к положительному решению: неподалеку от нас поселилась семья образованных кубинских беженцев. Их старший сын однажды зашел к нам и посетовал, что его мать, тетя и бабушка целый день томятся в безделье. Парень спросил, не знаю ли я, кому в округе может понадобиться помощь по уходу за детьми. Не знаю ли я?! Я бегом бросилась туда и познакомилась с этими милыми женщинами. Они полюбили моих близнецов — тут же расцеловали нас троих, едва мы переступили на следующее утро порог их дома, и с огромной неохотой передали их вернувшимся днем из школы старшим детям. Я платила Куэвасам доллар в час и была спокойна за своих крошек.

За первую неделю работы в редакции я потеряла три килограмма веса — газета оказалась очень популярной, — но, подготовив несколько полос и получив одобрение сотрудников и руководства, я быстро набрала эти несчастные килограммы (черт меня возьми!). Сейчас у меня два присутственных дня в неделю, а остальное время я работаю дома. Две мои еженедельные полосы посвящены женским проблемам, причем я убедила выпускающего редактора, что прекрасных дам интересует не только кулинария. Теперь там появляются материалы о налогах, о политике, о воспитании детей, о демографии, о здоровье и прочем.

Хотя наша газета — одна из крупнейших в регионе, нам приходится выдерживать жесткую конкуренцию со стороны четырех ежедневных и девяти еженедельных изданий, и я вынуждена интенсивно работать — буквально крутиться как белка в колесе, чтобы повсюду успеть. Снимать героев наших статей мне помогает фотограф, который совершенно невыносим, но исключительно талантлив. По вторникам и пятницам я работаю по двенадцать часов, а в остальные дни организую очерки и иллюстрации.

Нет ничего, похожего на этот дом

Возвращаясь к нашим баранам, давайте посмотрим, как мне удается справляться со своей оравой.

Когда я работаю вне дома — это два дня в неделю, — старшие, уходя в школу, отводят малышей к соседям. Я мою посуду, убираю спальни и бегу на работу. Поскольку по вторникам я остаюсь на службе допоздна, то накануне вечером готовлю обед на всю семью, и, вернувшись из школы, дети находят записку примерно такого содержания:

«Дорогие дети!

Поскорее заберите малышей.

Спагетти в кастрюльке, кастрюлька в холодильнике. Девочки, вы знаете, что делать — хлеб с чесноком, салат и т. д.

В пятницу у всех будет получка, поэтому ведите себя так, чтобы я гордилась вами. Пегги, раздели обязанности между братьями и сестрами. Нужно пропылесосить комнаты, вытереть пыль и почистить ковры. Не забудь вынуть из сушки одежду, сложить ее и убрать. Пока не закончите дела, не болтайте по телефону.

Ники, сделай уроки, поешь и разнеси газеты. В четверг ты должен вернуть долг.

Терри и Тим, НЕ ДЕРИТЕСЬ!

Эллен, следи, чтобы дома было тихо.

Люблю вас всех,

мама».

По вторникам я задерживаюсь в редакции до восьми-девяти вечера и прихожу домой едва живая. Все уже накормлены, а Том уложил близнецов спать. В доме довольно тихо, и можно спокойно выпить кофе.

По пятницам я возвращаюсь домой к пяти вечера и иду по магазинам, взяв с собой четверых ребят. Потом я обычно отпускаю Пегги на свидание, Ники — на танцы, а Эллен — к подруге. Мы с Томом прибираемся на кухне, укладываем спать близнецов, и затем я сажусь за статью, которую должна сдать в редакцию к субботнему утру. Иногда я заканчиваю ее в полночь, а бывает, засиживаюсь до двух часов. Том относит конверт в редакцию, по дороге домой покупает пиццу, и мы все вместе с удовольствием завтракаем ей.

В субботу, не позже восьми утра, начинает звонить верстальщик из газеты. Когда все вопросы с ним сняты, мы с детьми беремся за уборку дома, который к этому времени напоминает Древний Рим после набега варваров. Ники по утрам уходит заниматься серфингом, но его обязанности дожидаются возвращения мальчугана. Мы с Пегги ссоримся по поводу ее учебы и моих четырех часов сна (или находим другие поводы поспорить). Но к двумя часам миримся и вместе идем по магазинам, хихикая по дороге над нелепыми шляпками или новомодными прическами встречных барышень. Девочки-подростки очень ранимы в этом возрасте. Пегги уже ощущает себя самостоятельной личностью, и в ней проглядывают черты взрослой женщины.

Они все хорошие ребята. Ники сам гладит свои рубашки и хлопчатобумажные брюки. Пегги прекрасно шьет, пополняя свой гардероб. Трое старших следят за порядком в своих комнатах, я учу этому младших. Только малыши устраивают беспорядок, который приходится ликвидировать другим.

Ни в одной семье, где растут семеро сорванцов, тишина не длится дольше десяти минут. В доме постоянно стоит шум — кто-то что-то роняет, кто-то по чему-то стучит. Мы с Томом стараемся не обращать внимания на мелочи, но наказываем детей за серьезные проступки. Мерой