Шрифт:
Закладка:
Напялив на себя штаны и куртку, Инфанта спустилась вниз.
В одном из кухонных шкафчиков отыскалась бутылка коньяка.
Выпив залпом полстакана и подвязав бечевкой спадающие штаны, она вышла на участок.
Дров в небольшом сарайчике, прошедшей весной сколоченном псом на дальнем конце участка, оказалось в достатке.
Разложенные в аккуратные рядочки, они, к счастью, не отсырели.
Мужик, чей участок располагался за общим забором, жил в городе и заезжал в коттедж только на длинные выходные — на майские или новогодние праздники.
Дождавшись, пока поленья в чугунке под чаном как следуют разгорятся, Инфанта вернулась в дом.
Надела резиновые хозяйственные перчатки и, засунув несколько мешков для мусора один в другой, отправилась в подвал за первой партией останков.
Время летело незаметно.
К вечеру на улице ощутимо похолодало.
Ноябрьский колючий ветер сурово дышал зимой. Немые свидетели — сосны склонили головы и глядели не то осуждающе, не то с состраданием.
Размер чугунка оказался удручающе мал.
Недолго думая, Инфанта вывалила содержимое мешка в пустой чан и обложила останки поленьями и щепой.
Сжигать надо было понемногу, иначе соседи учуют специфический запах.
Когда первая партия разгорелась, Инфанта, успев изрядно промерзнуть, вернулась в дом за коньяком.
Закинув вторую партию, вышла за калитку.
Обоняние — ее наказание, оно всегда было чересчур острым, улавливало мельчайшие оттенки запахов.
Глядя под ноги, она послонялась возле ближайших домов и убедилась, что с участка тянет дымом: тугим, дубовым, с легкой примесью мяса, как если бы здесь жарили шашлык.
Вернувшись, закинула в чан третью партию, затем спустилась в подвал, прихватив с собой ведро, хлорку и кучу разномастных тряпок.
Разложив останки по трем пакетам для мусора, тщательно вымыла стены и пол.
Запах хлорки привычно успокаивал. Закидывая в огонь следующие партии, она, хлебнув коньяка, возвращалась в подвал и, щедро разведя в воде хлорку, тщательно оттирала склизкий бетонный пол.
Ближе к полуночи сожгла и голову, засунув ее, расплющенную топором, не в чан, а прямо в чугунку.
Она почему-то была уверена, что мозги должны пахнуть чем-то особенным.
А что касалось сердца…
В кровавом месиве его уже было не сыскать.
Последними сожгла вещи: свои трусы и лифчик, куртку и брюки Жаруа.
Окровавленные мусорные мешки и пленку решила утром вывезти на свалку в паре километров от поселка.
Закончила уже под утро.
И только когда залезла в душ, почувствовала, как все тело, пронизанное невероятной усталостью, заныло, заорало нестерпимой болью, будто хотело быстрее выпустить из себя измученную, выжженую огнем душу.
Завернувшись в махровое полотенце и не включая в спальне свет, она рухнула ничком на кровать.
Около одиннадцати утра разбудил нахальный, громкий звонок в домофон.
Не ощущая ничего, кроме досады за то, что ее выдернули из тяжкого бесцветного забытья, Инфанта накинула халат и, с трудом передвигая по ступенькам затекшие от непривычной физической нагрузки ноги, спустилась вниз.
— Кто там? — рявкнула она в коробку на стене.
— Соседка ваша.
— Сейчас.
Набросив на плечи черную шубку из викуньи и обувшись в расшитые стразами угги, Инфанта вышла из дома и подошла к калитке.
— Доброе утро! — По ту сторону забора стояла довольно молодая, некрасивая, с дурной кожей женщина, одетая в теплый синий спортивный костюм и красную пуховую жилетку. На голове у нее была обтягивающая трикотажная шапочка, в ушах — беспроводные наушники, в руке — поильник с водой. Судя по взмокшей рыжеватой челке, выбивавшейся из-под шапочки, женщина только что закончила пробежку.
— Доброе! — прикрыв рот рукой, демонстративно зевнула Инфанта.
Встретившись взглядом со свинячьими глазками непрошеной гостьи, она почувствовала, как бешено заколотилось сердце, а мозг начал спешно выкидывать версии: «Жгли старый хлам»; «Некачественные дрова. Хотели проверить всю партию, вот и жгли до утра. Не спалось»; «Жарили с гостями шашлык».
— Вы мне дровишек по-соседки не одолжите? — раззявила обветренный рот соседка. — Сегодня баньку хотели растопить, да обнаружили, что дров нет. Вы же парились вчера?
— Ну да! — Инфанта готова была расцеловать соседку в рябоватую кожу ее щек. — Гостей много понаехало, вот и топили до ночи. И шашлычок жарили.
— Понима-а-ю, — многозначительно протянула соседка. — Я тоже баньку люблю! Но у вас же не баня?
— К сожалению, только чан.
— Почему же — к сожалению? Это ж какой кайф — сидишь под снежком и греешь косточки в тепле!
— Ой, согласна! — изображая блаженство, закатила глаза Инфанта.
— В бане другой кайф. Баньку ничто не заменит. Но я и чан хочу. Это особенно актуально, когда семья понаедет. Парная-то у нас небольшая, так что можно одних в чан запихнуть, а других — в парную.
— Точно! — улыбалась Инфанта.
— А можно посмотреть, какой у вас чан? Их же много разных — есть финские, есть кедровые, есть просто уличные джакузи.
— У меня металлический с чугункой внизу, обшит кедром. Я с удовольствием вам покажу, только не сейчас. Гости только встали, пора всех завтраком кормить. А помощников сегодня нет! — затараторила Инфанта, стараясь приглушить звонким голосом предательский стук сердца.
— Хорошо. Как вам будет удобно. Меня, кстати, Вероника зовут. — Навязчивая соседка уходить не торопилась.
— Марина. — Инфанта приоткрыла калитку и, не выходя за нее, протянула соседке руку.
— Очень приятно. Я почему-то вас редко вижу.
— Работаю в городе. Появляюсь поздно.
— А в выходные? Тоже здесь?
— По-разному, — односложно ответила Инфанта и начала пританцовывать на месте, показывая надоеде, что ей срочно нужно в дом.
— Тухловатый у нас поселок, — продолжала соседка. — Каждый в своей норе сидит и носа не кажет. Я большую часть соседей даже не знаю. Вот в соседних поселках, там жизнь кипит! Кафешки на территории работают, по выходным — спортивные соревнования между жильцами инициативные группы устраивают. А у нас что? Пройдет редкая мамка с коляской, еще вот пара мужиков, как я, бегают, но и эти даже не здороваются.
Нетерпеливым кивком Инфанта с ней согласилась.
— А спорт в наше время — это все. Без физической нагрузки, да после тридцати, да при нынешних пробках и сидячей работе, считай, что ты труп! Груда скрипучих костей с холестериновым мясом.
Инфанта почувствовала, как к горлу подкатил тошнотный ком.
— Извините, — не разжимая рта, бросила она Веронике. — Мне пора. Увидимся! — И, уже отойдя от калитки, обернувшись, добавила: — А дрова, к сожалению, вчера все сожгли.
Она едва успела добежать до гостевого санузла на первом этаже.
Рвало долго — сначала вчерашним коньяком, потом одной желчью.
Выпив таблетку аспирина, она заставила себя принять душ и во что-то наспех одеться.
Отыскав в каморке кожаные старенькие перчатки, в которых пес в холодное время работал в саду, она спустилась
