флейте в разгар грандиозных пиров, расточительных, потрясавших воображение своей роскошью. Он даже устраивал музыкальные состязания, но лишь с одной целью: помериться силами с другими исполнителями, показать, что он в совершенстве владеет флейтой, и получить главные награды.

А как же государственные дела?

От них было никуда не деться. Потин, главный придворный евнух, и другие советники возмущались бессмысленной расточительностью фараона. Пришло время заняться усилением войска, слишком малочисленного для защиты границ, оказавшихся под угрозой: величайшее из государств Средиземноморья обратило на Египет свой алчный взор. Рим жаждал заполучить огромные запасы зерна, которое долина великой реки рожала год за годом, паводок за паводком. Величие Рима росло, равно как и его население. Пшеницы, поступавшей из остальных провинций Италии, Сицилии или Северной Африки, уже не хватало, и римские сенаторы зарились на Нил и его плодородные земли, решив, что они избавят город на Тибре от нехватки продовольствия. Последовали различные злоумышления, чтобы лишить Египет союзников и найти законный повод для вторжения. После смерти Птолемея Девятого, отца нынешнего фараона, вспыхнули династические раздоры: внезапно кое-кто усомнился в том, назначил ли царь Египта своим преемником именно Птолемея Двенадцатого. Об этом поговаривали римские сенаторы, особенно популяры, больше других озабоченные нуждами римского народа. Они утверждали, что, согласно завещанию покойного фараона, весь Египет должен перейти к Риму.

Столь откровенное коварство возмущало Потина и прочих царских советников, которые уговаривали Птолемея не расточать казну на пышные празднества и направить все средства на усиление обескровленного войска, дабы отстоять независимость страны, но фараон пожелал сделать это другим способом.

– Вы действительно верите, что мы сможем собрать достаточно сильное войско и успешно противостоять Риму? – спросил он однажды своих советников. – Разбить римские легионы, которые победили Ганнибала, завоевали западные земли, именуемые Испанией, сдержали северных варваров, подмяли под себя все греческие города и даже Македонию, землю наших предков? Вы действительно верите, что мы можем противостоять римскому войску, которое остановило Митридата Понтийского, самого могущественного восточного царя?

Царские советники молчали.

– Но неужели, – заговорил наконец Потин, – неужели фараон не намерен ничего предпринять?

На совете присутствовали внушавшие страх жрецы, обладавшие огромной властью как при дворе фараона, так и за его пределами. Птолемей чувствовал на себе их обеспокоенные взгляды. Он знал, что его ненавидят с рождения. Ненавидят за одно его происхождение. Он не был законным наследником, сыном Птолемея Девятого и его жены, будучи плодом связи фараона с одной из простых наложниц. Вот почему Птолемей Двенадцатый получил не только прозвище Авлет, но и уничижительную кличку Нот, то есть «ублюдок». Вторым прозвищем его наградили жрецы, а также римские сенаторы, желавшие подчинить себе Египет. После смерти Птолемея Девятого и жрецы, и римский Сенат отказали Птолемею Двенадцатому в титуле фараона и поддержали притязания Александра Второго, племянника покойного монарха, известного также как Птолемей Одиннадцатый. Поддерживая племянника в противостоянии с внебрачным сыном, они вынудили Александра Второго жениться на собственной мачехе. Через несколько дней после свадьбы, обезумев от жажды власти, Александр приказал казнить супругу и мачеху, вызвав тем самым восстания во всей Александрии, и в конце концов был убит. Египетское царство по воле народа досталось Птолемею Двенадцатому: для одних – Авлету, для других – Ноту, флейтисту и ублюдку.

Теперь все советники и жрецы, презиравшие Птолемея Двенадцатого, желали знать, как он предотвратит попытки римлян подчинить себе Египет.

– Нет, Потин, – ответил фараон, – я не говорю, что мы не будем ничего предпринимать. Если тебя беспокоит судьба государственных денег, предлагаю тратить их максимально разумно. Мы не сможем собрать войско, способное противостоять римским легионам, теснящим Митридата. Я предлагаю другое: давайте купим римских сенаторов.

– Сотни сенаторов? – удивился советник. – Их слишком много, дешевле собрать войско.

– Нам нужны не все сенаторы, а лишь главнейшие, которые управляют остальными. Достаточно купить Помпея, которого они называют Великим, их лучшего полководца.

Наступило молчание, на этот раз не оттененное презрением.

Так делалось испокон веков. Птолемей намеревался прибегнуть к верному способу: подкупить Помпея или другого видного римского сенатора, чтобы римляне держались подальше от египетских границ. Помпей принадлежал к партии оптиматов, властвовавшей в Сенате, а потому мог отложить обсуждение замысла популяров захватить Египет, чтобы прокормить римский народ.

А Птолемей Двенадцатый по-прежнему правил Александрией и всем Египтом, закатывал пиры и устраивал состязания, как в эти минуты. Но когда он отложил флейту и перешел к другому любимому занятию – винопитию, – до него донеслись крики Нефертари. Вскоре появилась рабыня, которая, не смея взглянуть на царя, сообщила, что его возлюбленная рожает.

Покои Нефертари, царский дворец в Александрии

Нефертари продолжала тужиться, вдыхала и выдыхала, бормоча между схватками, как заклинание:

– Должен… родиться… мальчик… должен… родиться… мальчик… В нем будет дух… воина… пусть родится мальчик…

Это будет еще один незаконнорожденный. Нефертари знала, что дитя, которое вот-вот появится на свет, жрецы встретят холодно – из презрения к его отцу, Птолемею Двенадцатому, которого считали незаконнорожденным, и к ней, его матери, египетской наложнице.

Она не могла сдерживать крики, срывавшиеся с губ, и, чтобы хоть как-то отвлечься от родовых мук, перебирала в уме Птолемеев, правивших Египтом более двухсот пятидесяти лет. Птолемеи не были потомками легендарных фараонов, построивших пирамиды в незапамятные времена, – фараонов, чья память сохранялась лишь в иероглифах, которые могли разгадать только самые образованные жрецы. Нет, нынешние Птолемеи вели свой род от одного из полководцев Александра Македонского: великий завоеватель победил всех своих врагов и захватил полмира, включая Грецию, Сирию, Азию, Персию, Бактрию, а также Египет. Он повел свою устрашающую фалангу к далекой реке Инд и напал на царей Индии, но на вершине могущества лихорадка сломила его неукротимый дух, и македонянин ушел из жизни, а вместе с ним рухнула его огромная империя.

Диадохи – его «преемники», как называли себя полководцы Александра, – грызлись друг с другом, будучи не в силах выбрать того, кто правил бы ими всеми, и в конечном счете разделили империю Александра. Таким образом, Птолемей, основоположник одноименной династии, позже известный как Птолемей Первый, сохранил за собой Египет и часть Сирии. Селевк получил Вавилонию, Месопотамию, Персию и Бактрию. У Антигона остались Фригия, Лидия, Кария, Геллеспонт и часть Сирии, неподвластная Птолемею Первому. Лисимах завладел Фракией, а Кассандр получил Македонию, их общую родину. Между ними все время вспыхивали войны. Диадохи боролись даже за тело Александра. Наконец Птолемею Первому удалось завладеть останками и поместить их внутрь величественной гробницы в Александрии, городе, основанном самим Александром, завоевавшим тысячелетнее царство на Ниле и провозгласившим себя достойным преемником египетских фараонов.

Грекоязычные македонские воины во главе с Птолемеем Первым стремились утвердиться как