Бек питал надежду на польский и английский стулья. Дескать, удавалось же кое-что поиметь от союза с Францией, затем от взаимодействия в Германией, теперь, мол, должна наступить очередь Великобритании. Однако получилось так, что в итоге польский политический класс свалился со всех мест, усмотренных им для собственного сидения. Даже с польского, поскольку перестала существовать Речь Посполитая. Начатый Пилсудским курс для руководимого им государства стал маршрутом к пропасти, вытаскивать из которой ее пришлось тому самому соседу, на которого польский маршал и его последователи смотрели как на своего первейшего врага, — Советскому Союзу. Так сработал тезис, гласящий, что ненависть к кому-то может быть сильнее любви к себе.

Но пострадала от тех усилий не только Речь Посполитая. И если уж возник в Польше вопрос о репарациях за полученные во время Второй мировой войны людские и материальные потери, то вряд ли придется крепко удивляться, когда требование о возмещении убытков вдруг будет предъявлено и наследнице той Речи Посполитой, во главе которой многие лета фактически стоял маршал Юзеф Пилсудский, заслуживший высокую оценку Гитлера. Например, теми же чехами и словаками, совместную страну которых разрушить помогала фюреру именно Польша. Могут вспомнить давние обиды и литовцы, потребовав компенсаций за Вильнюс с округой, отнятый у них на два десятка лет. К ним имеют основания присоединиться и белорусы, у которых поляки на такой же срок забирали почти половину земель. В таком случае не поможет и ссылка на Рижский мир, поскольку тот договор представители белорусского государства по настоянию Варшавы не подписывали. Пламя Второй мировой войны, торить дорогу к которой вольно или невольно поспособствовало взаимодействие главных политических мужей в Берлине и Варшаве, поглотило почти треть населения белорусской республики. Есть поводы для подобного рода претензий у украинцев, у других народов бывшего СССР, и уж тем паче у русских, вынесших главную тяжесть борьбы с гитлеризмом.

Вообще-то, используя польскую методику определения ущерба, предъявить такие претензии смогут даже немцы, вспомнив суждения своих же политиков о том, что, не получив польской поддержки, Гитлер не продержался бы во власти больше года. А если так, то Германия не покрыла бы себя несмываемым позором нацизма на все оставшиеся ей времена. Значит, случись судебный процесс «Нюрнберг-2», о котором размечтался польский экс-министр обороны Антоний Мацеревич, где гарантия, что на его заседаниях не прозвучат претензии и к тем, кто первым в Европе и во всем мире стал гладить по шерстке и покармливать сидящего в клетке тигра со свастикой, а также требование оценить, взломал бы ее меченый таким знаком тигр без польской подпитки, натворил бы потом столько бед?! Заодно дошло бы или нет дело до так проклинаемого пакта Риббентропа — Молотова или потребность в нем не возникла бы?! Можно не сомневаться, суд изрядно помог бы познанию того, почему у нацистского «быка» так быстро выросли столь убийственные рога. Прозвучало бы на его заседаниях и еще много чего любопытного, ведь к довоенным звеньям в событийной цепи такого рода добавилось много чего не менее удручающего уже в ходе войны, что долгое время оставалось в тени желанного добрососедства.

И все-таки с дьяволом…

Даже судьи воображаемого Нюрнбергского процесса номер два, вникнув в соответствующие материалы, удивились бы, что с разгромом и оккупацией Речи Посполитой, учиненными нацистской Германией, многие видные поляки, слывущие патриотами своей страны, пробывшие долгие годы на высоких государственных постах, возобновили попытки восстановить контакты и вновь начать сотрудничество с Гитлером и его командой. Вскоре после того разгрома именно от поляков немцы получили предложение создать в Варшаве прогерманское правительство и приступить к формированию польских воинских частей и соединений в составе вермахта. Как уточнил Станислав Жерко в своей статье «Война о войне», опубликованной в польском журнале «Polityka», первое из них исходило от историка и ярого германиста Владислава Студницкого, еще до войны встречавшегося с Адольфом Гитлером на одном из съездов НСДАП в Нюрнберге, куда его приглашал сам Рудольф Гесс — заместитель фюрера по линии нацисткой партии. Специальный «Мемориал по вопросам создания польской армии и приближающейся немецко-советской войны» Владислав Студницкий подал немцам уже 20 ноября 1939 года — всего через полтора месяца после капитуляции последнего очага организованного вооруженного сопротивления в г. Коцк. В нем рисовалось, что та армия будет воевать только на востоке, но займет она территории лишь по Днепр, а немецкая пойдет дальше — к Кавказу. Дабы вермахт не опасался вооруженных поляков в своих тылах, в ней не планировалось иметь танков и авиации, а только пехоту и кавалерию.

Студницкий убеждал немцев, что у них «недостаточно людского материала» для того, чтобы водвориться на столь пространных территориях и обеспечить безопасность коммуникационных линий, потому настойчиво твердил им, что «без воссоздания польской армии вы проиграете». В январе 1940 года он был принят Йозефом Геббельсом. Однако на создание польских воинских формирований в составе вермахта в Рейхе все-таки не пошли, многие из нацистов самого верхнего уровня открыто возражали против такого шага, как это делал тот же Ганс Франк, только что возглавивший генерал-губернаторство, созданное на территориях оккупированной Польши. Да и Геббельс в беседе со Студницким тоже выразился вполне однозначно: «Знаем, что вы всегда были врагом России, но теперь вы нам нежелательны». Похоже, на нацистской верхушке стали исходить еще и из того, что появление специальных польских воинских формирований лишь усложнило бы принятие решений, поскольку, как ни крути, а пришлось бы как минимум делать вид, что немецкое командование согласовывает свои действия с «польским союзником». Властям Рейха уже достаточно было того, что и так начался наплыв поляков в вермахт и не только вермахт.

Варшавский историк Ежи Туронок пишет, что на исходе минувшего века в берлинском архиве были найдены послания еще одного видного польского политика — Станислава Мацкевича-Цата, который после крушения Франции в 1940 году тоже посылал немцам предложение создать польское правительство на оккупированной ими территории. Соответствующий документ был обнаружен одним из преподавателей Европейского университета во Франкфурте и передан для публикации в парижские «Zeszyty Historyczne» (Исторические тетради. — Я.А.), издаваемые польскими эмигрантами. По мнению немецких историков, это была самая весомая попытка польской коллаборации с Третьим рейхом. Специальная записка начинается констатацией, что поражение Франции в июне 1940 года радикально изменило положение на старом континенте и поставило польское общество в трудную ситуацию, способствующую укреплению советского влияния в Европе, а это не соответствует интересам ни Германии, ни Польши. Потому нужно добиться положительного отношения поляков к немецкой оккупации и создать коллаборационистское польское правительство, что поспособствует пункту