обороны 11‑й роты и других подразделений было около 20 польских перебежчиков, которые показали, что в 8.00 12 октября будет артподготовка русских и в 10.00 будет вторичная артподготовка, после которой начнется наступление русской пехоты». Взятый в плен немецкий ефрейтор 13‑й роты 313‑го пехотного полка Вернер Штейнер сообщил во время допроса: «В 16.00 12 октября началось наступление польской пехоты. Я в это время наблюдал в бинокль за ходом боя. Я видел, что 26 польских солдат, пригнувшись, переходили на нашу сторону и сдались в плен. В этот момент налетела русская авиация и бомбила наши боевые порядки, при этом все поляки-перебежчики были уничтожены. Далее я видел, что польская пехота шла эшелонировано взводами, при этом поляки в нас не стреляли и что-то кричали. С нашей стороны сопротивления полякам не оказывалось, мы чувствовали, что они переходят к нам. Таким путем на нашу сторону перешло несколько взводов поляков общей численностью 300 человек… Перешли эти поляки к нам на участке между деревнями Ползухи и Тригубово». Уточним, что триста бойцов — это три полнокомплектные роты.

Между Гордовым и Берлингом 13 октября состоялся неприятный разговор, после которого отношения между ними до конца их дней оставались неприязненными. Генерал В.Н. Гордов тогда сформулировал вывод, что дивизия «в таком составе и состоянии боя с немцами вести не может, требуется реорганизация и пересмотр личного состава», после чего решил ее «снять с фронта и вывести в тыл». Командующим фронтом И.Д. Соколовским была назначена специальная комиссия во главе с начальником политуправления В.Е. Макаровым, которая по итогам проверки пришла к выводу, что только из 1‑го и 2‑го полков польской дивизии на сторону противника перешло «около 600, а всего — около 1000» польских военных. В.Е. Макаров также предположил, что «именно по наводке предателей-поляков фашисты бомбили отделы штаба армии, базировавшиеся в деревне Паньково». После появления перебежчиков гитлеровцы начали по громкой связи обращаться к бойцам дивизии на польском языке.

Присутствовал в событиях под Ленино и еще один немаловажный момент. Фельдфебель Карл Кригбаум не случайно упомянул, что переводчиком во время допросов перебежавших на немецкую сторону солдат дивизии имени Костюшко был солдат-поляк. Германские позиции, оказывается, там защищали не только немцы, но и служившие в вермахте соотечественники тех, кому предстояло их атаковать. Воспользовавшись единым языком, они в одну из тех ночей проникли в окопы и траншеи костюшковцев и нанесли им весьма серьезные потери. В музее в Ленино, разумеется, нет упоминаний о том, как поляки дрались между собой по обе стороны фронта на подступах к названному поселку. Генерал Зыгмунт Берлинг вскоре после этого боя был направлен на учебу в Москву, его место занял советский полковник, но тоже поляк по национальности Войцех Бевзюк. Однако столкновение поляков с поляками, воевавших в разной униформе, подобное тому, которое случилось под Ленино, было не единственным в большой войне, в чем можно убедиться при знакомстве с хранящейся в Национальном архиве Республики Беларусь расшифровкой стенографической записи устных докладов по спецсвязи, которые в сентябре — октябре 1944 года ежедневно делал член Военного совета 1‑го Белорусского фронта генерал-лейтенант К.Ф. Телегин заместителю начальника Главного политического управления РККА генерал-лейтенанту И.В. Шикину о боях за восставшую против гитлеровцев Варшаву. Участвовала в тех сражениях и первая польская пехотная дивизия в составе Красной армии. Во время одной из атак ее подразделений на немецкие позиции, которая состоялась 10 сентября, костюшковцами были захвачены пленные из вермахта. Вскоре выяснилось, сообщал К.Ф. Телегин, что это были поляки, и «солдаты первой дивизии тут же на поле боя основательно избили их».

Случались во время Второй мировой войны и еще более поразительные картины подобного рода, о которых рассказал профессор Силезского университета Рышард Качмарек в книге «Поляки в вермахте», изданной в 2010 году в Кракове, а также в своих публикациях на данную тему в польских средствах массовой информации. В известных боях под итальянским монастырем Монте-Кассино погибли два брата, но похоронены они на разных кладбищах, поскольку «носили мундиры враждующих армий». Один служил в польском 2‑м корпусе генерала Андерса, другой — в гитлеровском вермахте. К сказанному профессор Качмарек добавил, что «такое происходило на всех фронтах». Из докладов, которые находившиеся в Варшаве на нелегальном положении представители польского правительства направляли своему начальству в Лондон, этот историк сделал вывод, что еще «до конца 1944 года в вермахт было призвано около 450 тысяч граждан довоенной Польши». Некоторые источники называют более высокие цифры — 630 тысяч человек, а это больше, чем в подпольных Армии Крайовой и Армии Людовой вместе взятых, действовавших на территории оккупированной гитлеровцами Речи Посполитой. И далеко не всегда в гитлеровские войска поляки шли, как говорится, из-под кнута. Случалось, что «на призывную комиссию вместе с сыновьями приходили и отцы и просили, чтобы их призвали в те же самые подразделения, в которых они служили еще за кайзера». В вермахт, об этом тоже напоминает Рышард Качмарек, молодые поляки шли с песнями: «Начинали петь рекруты, затем подключались их родные, и вскоре оказывалось, что во время нацистского мероприятия поет весь вокзал». В немецких мундирах поляки в те военные годы служили везде, утверждает этот историк: «На западном и восточном фронтах, у Роммеля в Африке и на Балканах. На кладбище на Крите, где лежат погибшие участники немецкого десанта 1941 года, я находил и силезские фамилии. Такие же фамилии я находил и на военных кладбищах в Финляндии, где хоронили солдат вермахта, поддержавших финнов в войне с СССР». Первый набор в вермахт, отмечает профессор, «состоялся весной и летом 1940 года». К сказанному польским историком добавим, что был в числе такого рода «немецких военных» и дед Дональда Туска — бывшего премьера Польши, в декабре 2014 года ставшего председателем Европейского совета, это значит одним из наивысших чиновников в Евросоюзе.

Насколько усердно они воевали за дело нацистского фюрера? Рышард Качмарек приводит данные, согласно которым только из силезских поляков, имевших до войны гражданство Речи Посполитой, почти пять тысяч было награждено Железным Крестом, а «несколько сотен получило Рыцарский Крест — самую высшую немецкую воинскую награду». На момент написания книги «Поляки в вермахте» Рышард Качмарек полагал, что «у 2–3 млн человек в Польше есть родственник, который служил в вермахте». Вслух говорить об этом в послевоенное время не полагалось, в чем, по его словам, большую роль «сыграла коммунистическая идеология и историческая парадигма, из которой следовало, что поляки были исключительно жертвами вермахта». Но напомним, что на военную службу граждане довоенной Речи Посполитой поступали не только в вермахт. Были