еще формирования СС. В публикациях на эту тему встречаются утверждения, что в состав СС только на территории генерал губернаторства Ганса Франка записалось около 100 тысяч польских добровольцев. Кроме того, на этой оккупированной польской территории действовала и так называемая Granatowa policja — «Синяя полиция», распоряжение о создании которой Ганс Франк издал 17 декабря 1939 года. Ее основой стали тоже довоенные польские полицейские, а она насчитывала до 20 тысяч личного состава и, сообщают польские же энциклопедические источники, «принимала участие в реализации политики Третьего рейха в оккупированной Польше как в отношении к польскому, так и еврейскому населению», а также «в депортациях на принудительные работы, изолированию и ликвидации еврейских гетто».

Профессор Рышард Качмарек полагает, что на фронтах Второй мировой войны за дело Третьего рейха погибло до 250 тысяч поляков. Есть исследователи, утверждающие, что в целом на стороне Гитлера воевало около миллиона поляков, против него — 550 тысяч — почти в два раза меньше. Некоторым подтверждением верности такого соотношения могут быть следующие цифры. Точно известно, что в боях с гитлеровцами сформированные в СССР 1‑я и 2‑я польские армии потеряли 27,5 тысяч солдат и офицеров. С той стороны в советский плен попало 60 268 поляков, служивших в вермахте, что значительно больше, чем, скажем, итальянцев, являвшихся союзниками фюрера «на законных основаниях», в отличие от граждан Польши, числившейся в антигитлеровской коалиции.

Любопытен в этом контексте и материал, который в феврале 2019 года в газете «Rzeczpospolita» Енджей Белецки опубликовал под заголовком «Пенсии по декрету Гитлера получают в Польше». В ней автор уточнил, что деньги, о которых зашла речь, «выплачиваются на основании декрета, подписанного лично Гитлером в 1941 году». Тогда он уравнял «права немцев по рождению и тех представителей иных наций, кто принес фюреру присягу верности, лояльности и послушания». Сославшись на бельгийского историка Кристоффа Брулля, специализирующегося на изучении политики Третьего рейха, Белецкий отметил, что «когда большинство бенефициантов получало право на пенсии в 50‑е годы», никто не проверял, причастны ли они к совершению военных преступлений. Далее последовало уточнение, что на момент написания названной публикации «Гитлер-пенсию», как ее назвала немецкая газета «Бильд», в Германии получает 66 тысяч человек, а за пределами ФРГ — 2033 персоны. Во второй группе большинство составляют поляки. В нынешней Речи Посполитой на момент публикации статьи тех, кто ее удостоен «за раны, полученные во время Второй мировой войны», наличествовало 573 особи. Следующими шли словенцы — 184, австрийцы — 101, чехи — 94, хорваты — 71, французы — 54, венгры — 48, британцы — 34. Размер пенсионных выплат — от 425 до 1275 евро в месяц на отдельного получателя.

Много материалов о том, как поляки — не только ставшие вермахтовцами — во время войны вели себя по отношению к местным обитателям на белорусских территориях, как они выстраивали свои контакты с нацистскими оккупантами, хранится в Национальном архиве Республики Беларусь в фонде П.К. Пономаренко, который в годы Великой Отечественной был начальником Центрального штаба партизанского движения при Ставке Верховного Главнокомандования Вооруженных Сил СССР. Однако сперва процитируем выводы польского историка Ежи Туронка из его книги «Белоруссия под немецкой оккупацией». В ней автор прямым текстом говорит, что тогда главным для поляков было не сопротивление захватчикам, а создание «положения, фактически содействующего новому включению западнобелорусских земель в состав Польши». Именно такая цель освящала их действия, рассчитанные на укрепление собственных позиций и «исключение белорусов из политической игры». Она же «повлияла на доброжелательное восприятие немецкой армии польским населением», а также на его «активное участие в создании новой администрации и полиции». Способствовала тому «неуверенность и пассивность белорусского населения», утверждает этот автор со ссылкой на донесения «Айнзатцгруппы В», относящиеся к лету 1941 года, из которых следует, что «овладение местным аппаратом власти польские деятели понимали как важную предпосылку возвращения экономических, культурных, а в будущем и политических позиций».

Результат означенных намерений проявился довольно быстро и с полной очевидностью. В Гродно административный аппарат «почти исключительно в руках польских». В Лидском округе — ныне это Гродненская область Белоруссии — «поляки незамедлительно завязали контакты с немецкими военными властями и стали занимать все должности в окружной, районных, гминных (сельских. — Я.А.) администрациях, в полиции, а также в немецких службах». Таким образом, подводит автор черту под сказанным по этому поводу, «с самого начала немецкой оккупации вся административная и полицейская власть в районах и гминах оказалась целиком в польских руках». В Вилейском округе — ныне Минская область — тогда можно было даже увидеть вывеску, на польском языке гласящую, что в здании, на котором она прикреплена, размещен «Отдел польской государственной полиции». Ошмянский район Гродненщины «поляки воспринимали как своего рода «польскую республику». В Молодечно — тоже Минская область — руководителем района стал «бывший ротмистр польской кавалерии Виктор Уневич», а начальником полиции — «офицер польской «двуйки» (Второго отдела Генерального штаба Войска Польского, занимавшегося военной разведкой. — Я.А.) Карчевский. В Барановичах и Слониме тоже «административный аппарат — польский». Барановичи — Брестская область, Слоним — Гродненская. При этом сам оккупант, подчеркнул автор, ориентировался на возвращение к работе «тех людей, которые на этих площадках находились до 1939 года» — на польской государственной службе.

Из приведенных фактов неизбежно следует, что по отношению белорусам поляки решили быть в одном строю с гитлеровскими оккупантами. По сути, это тоже стало отражением установки маршала Пилсудского, касающейся определения, где для поляков — на западе или востоке — находится их главный враг. В контексте такого политического поведения красноречиво и «Воззвание к крестьянам Новогрудской земли», опубликованное в № 13 за 16 сентября 1943 года подпольного журнала «Swit Polski» («Заря Польши». — Я.А.), который выпускался на Гродненщине в белорусском Новогрудке, бывшем в то время центром одного из округов польской подпольной Армии Крайовой. Из него совершенно однозначно проистекает, что западнобелорусские территории поляки продолжали считать своими и только своими. Вдобавок твердили, что эти «границы Польши на востоке гарантированы нам», добавляя к сказанному, что в целом «все права Польши и польского народа нашли признание и поддержку наших мощных союзников Америки и Англии», а «смешные и подлые методы Сталина присоединить польские земли к России единогласно отброшены союзными государствами». Наличие белорусов, составлявших на этих территориях большинство населения, в расчет попросту не принималось, их желанием или нежеланием жить в одном государстве с поляками по-прежнему никто не интересовался.

Столь же красноречивой в этом смысле является и публикация в шестом номере «Swita Polski» за 24 февраля 1944 года, посвященная пересечению Красной армией довоенных границ Речи Посполитой.