я должна идти, чтобы не ночевать на дороге или в лесу. Иногда мимо проезжали машины, но никто не останавливался, а я и не пыталась поймать машину, теперь уже боялась – вдруг там такой же добрый Игорь.

Телефон сел окончательно, потому что я слишком часто включала карту и смотрела, сколько осталось километров до города. Наконец я дошла до какой-то деревни и решила, что больше никуда сегодня не пойду. Но это и оказался город, я просто сразу не поняла и не поверила, что в городе могут быть неасфальтированные улицы, пусть и на окраине. Городок оказался совсем небольшим, я быстро дошла до центра. Здесь было несколько магазинов, церковь. Может быть, зайти в церковь и попросить воды? Святой или хотя бы обычной? У меня нет платка, это не положено, я отлично знаю, но где я его сейчас возьму?

Я остановилась у ограды. В церковном дворе были какие-то люди. Две женщины разговаривали, одна окучивала голые кусты, кто-то выходил из церкви. Наверное, недавно закончилась служба.

Я перекрестилась и вошла во двор. Цистерны со святой водой видно не было. Церковная лавка была отдельно, уже закрыта. Я подошла к женщине в белом платке, которая окучивала кусты тяпкой. Размахивалась – тяп! – отваливала кусок земли, дробила его, следующий – тяп! – ровно, быстро, размеренно.

– Простите, можно мне воды?

Она молча подняла на меня глаза.

Я подумала, что говорила слишком тихо, хотела повторить, а женщина неожиданно зло сказала:

– Ты что здесь делаешь? А ну иди отсюда! Давай-давай! Повадились!

Я попятилась. Вроде я одна… Кого она имеет в виду? Женщина, видя, что я не ухожу, решительно воткнула тяпку в землю, подошла ко мне, взяла за локоть и потащила к выходу.

– Давай уходи, благодари Бога, что я такая милостивая, не вызываю полицию. Красть в церкви – это грех! У Бога красть!..

Я поняла, что она приняла меня за воровку. Сил, чтобы вырваться, у меня не было, она дотащила меня до выхода и слегка подтолкнула. Я не удержалась и упала на колени. Так и осталась сидеть. У меня больше не было никаких сил, всё, силы мои закончились. Я просто хотела воды. Я не хотела ничего красть. Мне некуда идти. У меня нет денег. Что мне делать? И у меня еще младенец. Ему плохо так же, как мне. Красть… Женщина сказала «красть»… Какая разница, если меня всё равно считают воровкой… Я должна украсть где-то бутылку воды.

– Возьми… Ох, что же делается… Рожают, а потом бросают детей… Алкоголики… Куда всё катится… – Какая-то пожилая женщина, вздыхая, положила передо мной… целый батон белого хлеба! Я ведь, как упала на колени, так и сидела у входа в церковный двор, похоже, как раз там, где обычно сидят попрошайки.

Про детей, которых бросают, – она имела в виду меня саму или младенца, которого я рожу и брошу? Нет, я не брошу своего младенца. Он затих и сегодня ни разу даже не шелохнулся, замер, наверное, испугался, так же, как и я.

– Спасибо… – тихо сказала я женщине вслед, она меня уже не услышала.

Мама бы сказала, что это мне подал Бог, через людей. Потому что все, что делают люди, это воля Бога. А тогда как же женщина в белом платочке, которая меня прогнала? Или у Бога такая сложная воля, что мы никогда ее не поймем?

Хлеб оказался невероятно вкусным, у меня сразу улучшилось настроение. Еще я найду воду, и жизнь уже не будет такой мрачной. И потом автостанцию или вокзал. Ведь в каждом городе должна быть автостанция. Я попрошу водителя, чтобы он разрешил мне поехать хотя бы сидя на полу.

Недалеко от церкви нашлась старая синяя колонка, с ручкой сбоку, которую надо нажать, чтобы потекла вода. Никогда еще вода не казалось мне такой вкусной. Я пила и пила холодную, вкуснейшую воду, умывалась и снова пила.

Мимо проходила женщина с маленьким ребенком, внимательно на меня посмотрела, я поспешила отвернуться. Вдруг моя фотография до сих пор где-то в Сети, и меня еще кто-то узнает. Не знаю, можно ли меня, конечно, сегодня узнать. Я отмыла грязь с пораненной руки, которую ободрала в том страшном доме. Кровь давно запеклась, рука саднила. Но поделать с этим ничего нельзя было, только терпеть. Я умею терпеть, научилась за этот год. Раньше не умела, когда всё было хорошо, а теперь умею. И готова еще целый день не пить и не есть, и спать на полу, лишь бы мне доехать до той теплой солнечной страны. Я точно не знаю, как она называется, но понимаю, что мне просто надо ехать в другую сторону от Москвы. Правда, непонятно, как мне теперь быть без паспорта, но я думаю, что на простую работу меня возьмут и без паспорта. И в роддоме тоже, наверное, паспорт не спросят…

– Девочка, ты зачем тут сидишь? С тобой всё хорошо?

Женщина наклонилась поближе ко мне. Среднего возраста, немного похожа на Таисью, но в очках.

Я взглянула на нее и кивнула.

– Что-то я тебя не знаю.

Она хочет сказать, что знает всех подростков в своем небольшом городе?

– Ну-ка, привстань…

Почему она так со мной разговаривает? Может быть, она работает в полиции? Значит, мне надо убегать. А у меня совсем нет сил. Я только что села на лавку в каком-то дворе, удобную, широкую, с высокой спинкой, и уже прикидывала, что, возможно, здесь и заночую, а автобусную станцию пойду искать завтра утром. Потому что сегодня не смогу никуда больше пойти.

– Ты кто такая? Что здесь делаешь?

Почему мне так не везет? Так хочет Бог, чтобы я встречала людей, которые мне мешают? Сначала помогали, а теперь мешают. Я не знаю, чего хочет Бог. Вообще не верю, что я ему нужна.

Я встала с лавки и хотела уйти.

– Нет, подожди. Ты вся в крови. Ты откуда? – Женщина крепко держала меня за рукав. Я попыталась вырваться, но она взяла меня за плечо. – Ты чья такая?

Я пожала плечами. Не буду я с ней разговаривать. Если поведет в полицию – убегу по дороге.

– Пойдем, я тебе чаю налью, всё расскажешь.

Ну уж нет. Я теперь знаю этих добрых людей. Я на всякий случай кивнула, а когда она повела меня к подъезду и отпустила руку, чтобы открыть дверь, развернулась и что есть силы побежала. Я бежала по улице, не понимая, куда я бегу, чувствуя, что далеко так не убегу, что мне