от новохристиан, не допускала их в свои семьи и мешала назначению их на публичные должности. Либеральная партия, в которой новохристиане составляли значительный элемент, старалась уничтожить границу между коренными испанцами и ассимилированными потомками крещеных евреев. Борьба партий привела к кровавым столкновениям в последние годы царствования Генриха IV. В Толедо на этой почве произошел погром в июле 1467 года. Здесь старохристиане боролись с новохристианами за власть в магистрате, во главе которого стоял покровитель марранов алкальд Альваро Гомес. Столкновение началось в толедском кафедральном соборе, а затем продолжалось на улице. Алкальд вместе с вождем новохристиан Фердинандо де ла Торре заняли мосты и ворота в городе и набатом церковного колокола стали созывать своих приверженцев для самообороны; старохристиане призвали жителей предместий, которые подожгли богатый квартал, населенный противниками. Пожаром было уничтожено свыше тысячи домов, в свалке погибло 130 марранов, а вождь их де ла Торре был повешен.

Через шесть лет эксцессы повторились в Кордове. Здесь клерикалы под покровительством местного епископа учредили братство под названием «Христианская любовь», в которое постановили не принимать ни одного маррана, даже из высокопоставленных лиц. Поэтому, когда однажды (март 1473) члены братства устроили крестный ход по улицам Кордовы, марраны заперли свои дома и оставили их неубранными, что крайне раздражило толпу. Вдруг разнесся слух, будто из окна одного марранского дома, мимо которого проходила процессия, девушка вылила какую-то грязную жидкость, которая попала в икону Божией Матери. Толпа заволновалась. Под предводительством одного кузнеца она бросилась с за-жженными факелами к домам марранов, поджигала, грабила и убивала. Начальник города Альфонсо де Агиляр, женатый на марранке, и брат его, прославленный позже в испанской армии «великий капитан» Гонсалво де Кордова, двинули против буянов отряд солдат. На требование начальника, чтобы толпа прекратила буйства, кузнец ответил грубой бранью, и возмущенный Агиляр заколол его копьем. Это окончательно взбесило фанатиков. С кликами мести толпа, увеличенная притоком новых сил, бросилась на марранов и их защитников, смяла небольшой военный отряд и продолжала громить еще с большим ожесточением: убивали взрослых и детей, бесчестили девушек. Многие семьи марранов бежали в соседние местности.

События в Толедо и Кордове подали сигнал к подобным нападениям в некоторых других городах Кастилии (Кармона, Хаэн и др.). Большой погром устроили фанатики в Сеговии. Здесь уже несколько лет велась агитация против марранов и евреев. Изуверы распространили слух, будто еврейская община в Сепульведе, близ Сеговии, совершила под руководством своего раввина ритуальное убийство, распяв на кресте христианского мальчика. Местный епископ Иоанн Давила, сын вышеупомянутого государственного казначея, горячо взялся за дело, чтобы путем преследования евреев доказать свое христианское правоверие. Восемь членов общины были увезены в Сеговию, подвергнуты пытке и казнены, а в самой Сепульведе народ самосудом казнил еще несколько невинных евреев (1471). Однако старания епископа из марранов отмежевать таким образом новохристиан от евреев ни к чему не привели, и после кордовского погрома разразилась такая же катастрофа в Сеговии. Только случайное присутствие короля Генриха в своем сеговийском дворце и вмешательство местных властей спасли здесь марранов от полного истребления (1474).

Бежавшие из Кордовы марраны решили искать убежища в таком месте, где они могли бы образовать сплошную колонию и не страдали бы от насилий фанатиков. Представитель беженцев Педро де Геррера вел переговоры с наместником Севильской провинции, герцогом Медина-Сидония, об уступке марранам крепости Гибралтар, которая незадолго перед тем была завоевана герцогом у мавров. Марраны брали на себя военную защиту крепости и обещались платить наместнику значительные подати. Герцог согласился на это предложение, и в Севилье должен был состояться договор между сторонами. Но противники марранов стали кричать об опасности этой затеи: в Гибралтаре, по их мнению, новохристиане могут соединиться с африканскими маврами и передать в их руки крепость как ключ к Испании. Уговорами и угрозами фанатикам удалось повлиять на наместника. Сделка не состоялась, и марранам не суждено было устроить себе автономную колонию на Гибралтаре.

§ 53. Португалия как убежище для испанских евреев

Колония еврейской Испании, Португалия на одно столетие отстала от своей метрополии. Добрые католики и изрядные фанатики, португальцы, однако, еще не усвоили последней моды испанского клерикализма: Мартинесы и Ферреры еще не произрастали на португальской почве. Здесь существовала та терпимость к евреям, которая до кризиса 1391 года практиковалась в Испании. Еврейскую массу в городах обособляли в отдельных кварталах, «юдариях», но в экономической деятельности ее не стесняли, а богатых людей охотно допускали в высшие сферы в качестве королевских финансовых агентов или откупщиков пошлин и налогов, что давало некоторым из них политическое влияние. Вот почему Португалия могла в XV веке служить убежищем для гонимых в Испании евреев и марранов.

В страшный 1391 год многие еврейские беглецы из Кастилии нашли приют в Португалии. Насильно окрещенные стали здесь открыто исповедовать свою прежнюю веру. За отпадение от католичества им, по местным законам, грозило тяжкое наказание, но верховный раввин Португалии Моисей Наварро, состоявший лейб-медиком короля Иоанна I, предупредил несчастье. Он представил королю две папские буллы, запрещающие насильственное крещение евреев, и на этом основании король издал декрет, чтобы кастильским беглецам не мешали исповедовать иудейскую веру (1392). Спустя двадцать лет король запретил «бичу иудеев» Висенте Ферреру приехать в Португалию для агитации. Однако, когда миссионерский террор погнал в Португалию новые толпы «анусим», которые здесь открыто отрекались от навязанной веры, король приказал судить уличенных в вероотступничестве (1414). Это могло только заставить пришельцев более тщательно скрывать свое прошлое, и таким образом жертвы религиозного насилия еще могли иметь приют в Португалии. Долг католического монарха побуждал Иоанна I поощрять евреев к добровольному крещению: он давал разные льготы новообращенным, как, например, освобождение от воинской повинности и поставки лошадей в армию (1422); такая же льгота давалась потом всякому христианину, обратившему в свою веру еврейку и затем женившемуся на ней. По требованию духовенства король неоднократно напоминал в своих декретах об обязательности ношения «еврейского знака» на одежде и о недопущении евреев на общественные должности; он запретил инфантам, епископам, графам и рыцарям держать у себя евреев в качестве домоправителей и писцов. Насколько серьезно относился сам король к таким распоряжениям, видно из того, что к концу своего царствования ему пришлось выслушать от клерикалов упрек за то, что он при своем дворе держал евреев-врачей и податных откупщиков и освобождал их от ношения отличительного знака (1427).

Более серьезно считался с мнением клерикалов преемник его, король Дуартэ (1433-1438), хотя и он позволил себе одно отступление от канонов: он лечился у еврея-врача Гедалии ибн-Яхия,