в следующем заседании выдвинул другую версию указанной Агады, где пришествие Мессии приурочено к последнему из 85 юбилеев от сотворения мира. Опять завязался спор, во время которого сарагосский делегат р. Мататия иронически предложил своему оппоненту цитировать из другого талмудического текста изречение: «Пусть будут прокляты все, исчисляющие конечные сроки!» Это разозлило папу, и он воскликнул: «Глупый вы народ, глупые талмудисты! Разве пророк Даниил, исчислявший конечный срок, заслуживает проклятия?» Делегат Тодрос ибн-Яхья из Героны не удержался и ответил: «Если талмудисты кажутся глупыми владыке-папе, то зачем же ссылаться на них в доказательство, что Мессия уже пришел? Ведь не приводят доказательств от имени дураков». А Иосиф Альбо гневно воскликнул: «Если б вы даже доказали мне, что Мессия уже пришел, я все-таки не перестал бы быть евреем». Глава еврейской делегации Видаль Бенвенисте поспешил извиниться за резкие выражения товарищей. Вернувшись из заседания, делегаты между собой поспорили: смельчаков упрекали за несоблюдение уговора о сдержанности в ответах. Делегаты заметили, что прения записываются под наблюдением председателя, и опасались, что их мнения будут изложены так, чтобы подвести ораторов потом под суд инквизиции. Поэтому они решили всячески уклоняться от ответов на щекотливые вопросы, а в крайнем случае выставлять только одного оратора по каждому вопросу для уменьшения ответственности.

Наконец спор перешел на толкование мнимых библейских пророчеств о Христе. Тут еще более приходилось говорить о природе Мессии, самом опасном пункте спора. Евреи допускали, что Мессия давно родился, но еще не открылся миру и пребывает на небе, как праведники Ханох и Илия, либо странствует невидимкой по земле, пока не наступит момент избавления Израиля. Они отвергали и божественную природу Мессии, и его призвание искупить Адамов грех, что вызвало страстные возражения Геронимо, Бенедикта и их братии. Часто евреи подавали свои тезисы в письменной форме, а Геронимо писал контртезисы и защищал их в десятках заседаний. Еврейские делегаты были вообще единодушны в своих ответах. Только в одном случае их мнения разошлись. Когда Геронимо стал смеяться над Талмудом, ссылаясь на некоторые фантастические легенды из Агады, Астрюк Галеви подал письменное заявление, что он не признает за этими легендами никакого религиозного авторитета, и это заявление поддерживали еще некоторые делегаты[48]. Но Иосиф Альбо и другой раввин признали авторитетной и агадическую часть Талмуда и только допускали, что многие ее изречения и легенды следует понимать в фигуральном смысле. Тут сказался старый внутренний спор между рационалистами и консерваторами об обязательности Агады как источника догматики.

Видя бесплодность словесного турнира, Бенедикт пробовал действовать внешними эффектами. В Тортозу стали привозить из разных городов группы евреев, согласившихся принять крещение под влиянием террора, и в зале заседаний заставляли их произносить формулу отречения от иудейства. Этим хотели показать делегатам, что многие общины уже завоеваны церковью и что синагога побеждена. Но и такие демонстрации не достигали цели, хотя и причиняли делегатам невыразимые нравственные муки. Интерес к диспуту все более падал. Бенедикт часто отлучался из Тортозы, чтобы совещаться с единомышленниками о своем собственном деле: в это самое время делались приготовления к великому церковному собору в Констанце, где должен был решиться вопрос о трех папах-соперниках, из которых Бенедикт имел наименьше шансов на признание. В его отсутствие председательствовал генерал доминиканского ордена или другой из церковных сановников. Дважды собрания прерывались на многие месяцы, вследствие чего дело затянулось до осени 1414 года. Последние собрания происходили не в Тортозе, а в близлежащем Сан-Матео. К концу стало ясно, что публичный диспут не приведет к желанным результатам. Из еврейских делегатов никто не признал себя побежденным, хотя партия Бенедикта распускала слухи, что некоторые на диспуте убедились в истинности христианства, для чего лжецы смешивали делегатов с жертвами миссионерского террора. Во всяком случае, на предстоящем соборе в Констанце Бенедикт не мог похвастать тем, что довел представителей иудейства до капитуляции. Раздраженный папа излил свой гнев в обнародованной им жестокой булле против иудейства (май 1415). В ней повелевалось: разыскать и уничтожить экземпляры «богохульного» Талмуда, а также полемических антихристианских книг, оставлять евреям в каждом городе только одну скромную синагогу, всеми мерами обособлять их от христиан, не позволять христианам оказывать евреям даже мелкие услуги (как, например, в субботние дни зажигать или тушить свечи и топить печи), принуждать евреев слушать проповеди христианских миссионеров не меньше трех раз в год.

Булла Бенедикта XIII скоро потеряла свою силу, ибо автор ее лишился папского сана даже в своем отечестве, Арагонии. Констанцский собор признал «Педро де Луна, именуемого Бенедиктом XIII» лишенным папского сана и вообще духовного звания, так как он является виновником церковного раскола и «засохшей ветвью на дереве католической церкви», подлежащей отсечению (1415). После этого приговора от бывшего папы отшатнулись даже его прежние сподвижники, епископ Павел Бургосский и Висенте Феррер. Последний обличал в своих проповедях «развратного и лицемерного папу». Впрочем, сам Феррер и его банда флагеллантов удостоились получить от Констанцского собора, вместо похвалы, весьма нелестную аттестацию. Креатура Бенедикта, Иошуа из Лорки, или Геронимо де Санта Фе, сошел со сцены и подвизался только в области литературной полемики. Свои доводы против иудейства, высказанные на тортозском диспуте, он увековечил в двух сочинениях: «Против превратных верований иудеев» («Contra judaeorum perfidiam») и «Против Талмуда». Апология христианства в первой из этих книг изобилует курьезами, подчас крайне неприличными (например, доказательство беспорочного зачатия Богоматери путем символического толкования стиха пророка Иехезкеля, 44, 2). В еврейской письменности имя этого ренегата увековечено эпитетом «Мегадеф» (богохульник), состоящим из начальных букв слов: Маэстро Геронимо де Санта Фе. Литературным оружием боролся с еврейством под конец своей жизни и другой ренегат, который в дни своей силы наносил тяжкие удары покинутому лагерю мечом государственным. Престарелый епископ Павел Бургосский, лишившийся власти после упразднения регентства в Кастилии, написал книгу под заглавием «Диалог Павла и Савла против Иудеев, или Разбор Писаний» («Scrutinium scripturarum»), где между прочим говорится, что бедствия, выпавшие на долю испанских евреев со времен погромщика Мартинеса, составляют заслуженную кару за распятие Христа. Павел мог бы похвалиться тем, что он сам после Мартинеса продлил бедствия своих бывших единоверцев.

§ 51. Промежуток реставрации (1415-1449)

После пережитых бедствий для еврейских общин опять наступила передышка. Избранный Констанцским собором папа Мартин V, имея в виду особенно миссионерский террор в Испании, запретил всякое насильственное обращение евреев (1418), а затем, по ходатайству еврейской депутации, издал особую буллу для Испании, где отменил все распоряжения Бенедикта XIII относительно общественной изоляции евреев. Буллой 1421 года разрешалось христианам пользоваться услугами еврейских финансовых и торговых