поднимаю голову, мой взгляд падает за плечо Нокса и улавливает выражение лица Арии, которая все так же стоит под елью и, словно призрак, наблюдает за происходящим. На секунду мою грудь сдавливает, потому что она смотрит на Уайетта, видит его смех, видит, как он поднимает руку и похлопывает Уилла по плечу, и ее лицо так сильно искажается, что, клянусь, я вижу боль в самом чистом, самом явном виде. Это очень больно видеть, ведь я знаю, что скоро почувствую то же самое.

У меня больше нет времени об этом думать, потому что в ту же секунду Гвен дергает меня за руку. Я смотрю на нее, на это прекрасное лицо Моаны, ярко освещенное бенгальскими огнями, которые она держит в одной руке, и тут начинается. Все начинают отсчет:

ДЕСЯТЬ – Уильям от испуга обжигает себе зад.

ДЕВЯТЬ – Джек смотрит в небо, и, кажется, я знаю, почему.

ВОСЕМЬ – Леви трет лицо Эрина снежком.

СЕМЬ – Эрин смеется и срывает с головы Леви шапку.

ШЕСТЬ – Кейт скачет по снегу к Гвен, поднимает руку и размахивает бенгальским огнем.

ПЯТЬ – Гвен смеется, положив голову на плечо мамы, и я чувствую тоску, совсем недолгую, но очень сильную.

ЧЕТЫРЕ – Рут вытаскивает Арию из тени траурной ели, чтобы та присоединилась к нам у костра.

ТРИ – Уайетт смотрит на Арию так, будто никогда в жизни не видел никого прекраснее.

ДВА – у Арии напряжена челюсть, кажется, она вот-вот расплачется.

ОДИН – я испытываю счастье и думаю, что все, что мне нужно, у меня есть прямо сейчас.

С Н О В Ы М Г О Д О М! – губы Нокса на моих, вместе с тающим снегом, через наши закрытые веки пробиваются яркие вспышки фейерверка, а вокруг – смеющиеся голоса.

Как прекрасна жизнь.

Как было бы прекрасно, если бы она всегда была такой.

Как было бы прекрасно.

Я не стоил правды

Нокс

Я стою у входа в палатку для спортсменов – места, где собираются участники X-Games. Уже стемнело, но вся площадь залита светом прожекторов. До меня доносятся крики зрителей и реплики комментатора. Мое сердце учащенно бьется, но не потому, что я нервничаю. Это действие допинга, который я только что себе вколол. На шее появляются капли пота и стекают за воротник куртки. Может, стоило принять меньшую дозу? Или вообще ничего не принимать? Но я не могу иначе. Черт, я должен быть лучшим. Должен.

Уже в пятый раз ESPN[2] приглашает меня на X-Games. И не в одну дисциплину, а в две – суперпайп и суперпайп-сессию, потому что я известен тем, что показываю потрясающие трюки и при этом выгляжу круто и непринужденно. Это как раз моя фишка.

Я киваю охранникам перед палаткой, и они отходят в сторону. Они знают, кто я. Забрав свое снаряжение с ресепшена под навесом, я направляюсь в палатку для спортсменов. Здесь уютно, тепло и полно народу. Мой приятель сидит в кресле рядом с двумя лыжниками, на ногах у него восстановительные ботинки для массажа икр, он приветствует меня жестом мира. Он один из тех людей с таким жестом, которые всегда курят травку после соревнований.

Я беру из холодильника Monster Energy, когда замечаю, что на меня пристально глядит Джейсон Хоук. Он сидит перед зеркалом, а вокруг него бегает парикмахер, пытаясь укротить его непокорные волосы. Я открываю банку и отвечаю на его пристальный взгляд, пока он не отводит глаза. Мы оба выступаем в суперпайпе, и в прошлом году он разгромил меня. Я его терпеть не могу, честно, меня пугает его большой рот, но, черт побери, в хафпайпе он крут.

Я опускаюсь на диван, пью энергетик и смотрю прямую трансляцию на экране. Канадский сноубордист пытается сделать дабл-корк, но не справляется и довольно неудачно падает. «Вот черт» – комментирует кто-то, набивая тарелку за шведским столом, а другой, чье бедро разрабатывает физиотерапевт, говорит: «Да он в отключке!»

Я достаю телефон, чтобы написать Пейсли.

Я: Ты уже там?

Пейсли: Да. С твоим папой и Уайеттом в первом ряду. Короткая пауза, затем еще одно сообщение.

Песли: Оператор постоянно ковыряет в носу. Какая гадость.

Я смеюсь, потом слышу свое имя и объявление о том, что мне пора готовиться. Я допиваю напиток, отставляю банку и встаю.

Я: Скоро буду.

Она посылает мне GIF со свиньей в костюме с блестками.

Пейсли: Так я выгляжу, когда тебя подбадриваю. Давай, Нокс, давай, Нокс.

Боже. Как же я люблю эту девушку.

Руки потеют от волнения. Зрители этого никогда не увидят, но перед каждым спуском я жутко нервничаю. Это приятное волнение. Мне нравится. Это щекочущее волнение. Если бы жизнь звезды сноуборда не включала в себя столько малоприятных вещей, например, давление, связанное с этим занятием, затраты времени и публика, жаждущая знать все подробности моей личной жизни, я бы ни на что ее не променял.

Я надеваю защиту спины и шлем и жду, когда меня заберут у задней двери. Путь к хафпайпу проходит через коридор прилегающего отеля, который обтянут пластиковой пленкой, чтобы не пачкать ковер. Она шуршит от каждого моего шага в ботинках. Зрители не видят меня, пока я не выхожу из коридора и не попадаю на площадку.

Там так ярко, что я, кажется, сейчас ослепну. Перед глазами танцуют блики, а из-за снегоходов воняет бензином, обжигая легкие.

– Нокс! – кричат зрители, когда я прохожу мимо. – Ты супер, Нокс!

– О Боже, я люблю тебя! – говорит женщина с золотистыми волосами, которая начинает плакать, когда я прохожу мимо нее, а кто-то другой кричит:

– Эй, ты лучший, чувак!

Я улыбаюсь всем, прижимая к себе доску, и прохожу мимо, к снегоходу. Он везет меня наверх, к трубе, где я выхожу из-за огромного синего каркаса X-Games. Отсюда все выглядит не очень зрелищно, как будто я пришел за кулисами фестиваля строить леса или что-то в этом роде. Но я слышу, как толпа неистовствует, а комментатор подбадривает ее, произнося мое имя и спрашивая зрителей, готовы ли они увидеть меня.

Охранники отходят в сторону и пропускают меня к лестнице. Она высокая, примерно с трехэтажный дом, и когда я поднимаюсь наверх, меня встречает темноволосая женщина с гарнитурой. Одной рукой она жестикулирует, а другую прикладывает к гарнитуре и прищурившись слушает инструкции.

– Еще немного, – говорит она. – Сейчас реклама. Надо дождаться камер. Отлично. Теперь пройди вперед, прикрепи доску, но дождись моей отмашки.

Я делаю, как она говорит, выхожу