Я встаю, морщась от всех синяков и царапин, которые напоминают о произошедшем со мной.

– Я могу чем-то помочь?

Симон качает головой:

– Монкюиры хотят сохранить состояние Жулианы в тайне, как сделали это с ее матерью. Не выносить из семьи.

– А как же расследование? – спрашиваю я, а голос перехватывает от вспыхнувшей надежды. – Если Жулиана больше не может тебе помогать, тебе понадобится моя…

– Кэт, – мягко, но уверенно перебивает меня Симон. – Магистр слишком близок тебе, и ты не сможешь быть объективной. Но ужасно еще и то, что ты… близка мне.

Я подхожу к нему.

– Я… близка тебе? – Я вновь кладу забинтованную руку ему на грудь. – Я прощена?

Губы Симона растягиваются в улыбке, из пореза снова выступает кровь.

– Ты поступила неправильно, скрыв от меня правду, но я понимаю – так ты защищала магистра. – Он наклоняется вперед, пока не упирается носом в мой нос. – А что до первого вопроса… Кажется, я ответил на него еще пару минут назад, – шепчет он. – Ты нужна мне больше, чем когда-либо.

Я обнимаю его за шею здоровой рукой, а когда он обхватывает меня и притягивает ближе – забываю о синяках, порезах, усталости и страхе, растворяясь в поцелуе.

Станешь ли ты защищать меня так же, как защищала его?

– Да, – шепчу я ему в губы. – Стану.

И на минуту мир прекращает существовать для нас. На минуту кажется, что все идеально.

А потом раздаются крики.

Глава 51

Сначала они звучат приглушенно. Отдаленно.

Симон разрывает поцелуй и, продолжая прижимать меня к себе, смотрит на потолок, словно может видеть сквозь него. Дверь наверху с грохотом распахивается, и крики становятся громче.

– Это Жулиана? – спрашиваю я. – Она проснулась?

Его глаза широко распахнуты, когда он качает головой:

– Нет, это мадам Дениз.

Старая гувернантка Жулианы колотит во все двери – и наконец нам удается разобрать ее слова.

– Она мертва! Леди Жулиана мертва!

Симон выпускает меня из рук и отшатывается, а его взгляд падает на котелок, в котором находился отвар со сконией.

– Благословенный Свет, что я наделал?

Я шагаю к нему:

– Симон…

– Кэт, ты должна уйти, сейчас же. – Симон разворачивает меня и подталкивает к двери. – Никто не должен знать, что ты приходила сюда. – Распахнув дверь, он выпроваживает меня на улицу. – Уходи! Немедленно! Туда, где тебе не будет ничего угрожать!

– Симон!

Дверь захлопывается у меня перед носом. Мгновение я просто пялюсь на нее.

Жулиана умерла? Я отступаю назад и случайно наступаю в лужу. Резкий запах валерианы поднимается от разлитой жидкости. Отвара, который выплеснул Симон.

Он считает себя виновным в ее смерти.

Но я не уйду. Несмотря на усталость, раны и длинную юбку, мне удается перебраться через стену, окружающую сад за домом. Я крадусь на цыпочках вдоль стены и мимо окон, пока не оказываюсь под комнатой Жулианы. Порывшись в кармане, достаю лунный камень и сжимаю в здоровой руке. Благодаря магии все вокруг становится видно намного лучше, поэтому приходится закрыть глаза, чтобы не отвлекаться.

Эффект от камня не очень сильный, а я слишком устала, чтобы отсечь все отвлекающие факторы, поэтому вынуждена переложить камень в правую руку, а левой роюсь в боковом кармане, чтобы достать камень пустоты.

Немного повозившись, я запихиваю в черный как смоль, камень все чувства, кроме слуха, и прячу его.

– Жулиана! Проснись! – Раздается скрип кровати, когда Удэн, рыдая, то ли падает на нее, то ли прижимается к сестре. – Это все скония. Мы убили ее.

– Мы дали ту же дозу, что всегда, – настаивает Симон.

– Но отец все равно обвинит тебя, – говорит Ламберт.

Раздаются тяжелые шаги, когда он заходит в комнату, хотя по звуку я бы сказала, что он босиком.

– Может, он и прав, – еле слышно отвечает Симон.

Его голос практически заглушают рыдания Удэна. Не ожидала от него таких чувств к сестре.

– Нет, – возражает Ламберт, а затем замолкает на мгновение. – Где отец? Разве он не спал?

– Он ушел во Дворец Правосудия около полуночи. Ты забыл? – напоминает Симон.

– Мне показалось – вернулся пару часов назад, – задумчиво произносит Ламберт.

– Наверное, вы слышали меня. – Голос мадам Дениз звучит приглушенно, словно она прижимает передник к лицу. – Я спускалась вниз на несколько минут.

– Что? – вскрикивает Ламберт. – Вы оставили ее одну?

Женщина начинает плакать.

– Она спала. А мне захотелось в нужник и размять ноги. Я отлучилась всего на четверть часа, – всхлипывает она. – Когда вернулась, не сразу поняла, что она не двигается. Наверное, умерла, пока меня не было.

– Кто-то должен позвать отца. – Удэн шмыгает носом.

Я не могу предупредить их, что граф уже пришел, что слуги уже рассказывают ему о случившемся прямо у порога. Спустя несколько минут он начинает подниматься по лестнице, а затем врывается в комнату с криком:

– Где она?

Пока он осматривает комнату, повисает тишина: никто не спешит отвечать.

– Ты убил ее, маленький ублюдок, – сотрясает стены крик графа.

– Отец, нет! – Ламберт кряхтит, словно пытается сдержать своего отца. – Ты же видел, в каком состоянии она была сегодня вечером. Мы все пытались ее успокоить. Его вина в случившемся не больше, чем любого из нас.

– Во всем виноват его отвар со сконией, – рычит граф.

– Но это я дал ему сконию, – отвечает Удэн.

Он защищает Симона?

– А я заставил Жулиану выпить отвар, – заканчивает Ламберт.

Мне не удается расслышать ответ графа, но в голосе больше нет возмущения.

– Она умерла, отец, – говорит Удэн. – Но ты же знаешь – ей бы стало намного хуже. Ее страдания закончились. Возможно, и к лучшему.

– Давайте обсудим это в другом месте, – добавляет Ламберт. – Пусть ее дух отдохнет, пока не покинет тело.

– Я останусь с ней, – шмыгая носом, вызывается мадам Дениз и делает шаг вперед.

– С ней останется Симон, – возражает граф. – Он не имеет права голоса в наших делах. Особенно после случившегося.

– Я и так собирался остаться, – тихо говорит Симон.

Шаги направляются к двери.

– Мадам Дениз, – зовет Ламберт, и я представляю, как он выводит ее из комнаты. – Прошу, принесите отвар, который мы приготовили для леди Жулианы, чтобы отец лично убедился, что там не слишком много сконии. Мы будем в кабинете.

Симон остался один, и мне отчаянно хочется поговорить с ним. Я отступаю от стены и внимательно рассматриваю ее. Деревянные балки пересекают ее по диагонали, а области между ними заполнены штукатуркой. Как бы красиво это ни смотрелось со стороны, богачи не понимают, что по такой стене легко взобраться на второй или