Хорошо, я сама чуть не умерла от удара, увидев Эли. На грани обморока, на трясущихся ногах, я подобралась к авансцене, чтобы лучше видеть экран. Я изучила видео, попытавшись определить, не является ли оно записью. Но нет, Эли действительно говорила в прямом эфире. За ее спиной виднелись большое поле и деревья, характерные для азиатских стран. И на заднем плане даже ходили какие-то люди. Эли казалась совершенством. Она была бесподобной красавицей. Она принадлежала к тому типу женщин, которые представляют опасность удивительной естественной красотой, в которой нет ничего чрезмерного или гротескного, но которая тем не менее способна затмить любую эффектную девушку. Ее манера говорить отличалась милой непосредственностью.

– Так что желаю вам хорошо повеселиться на празднике, – сказала Эли с экрана через несколько минут, заканчивая свое обращение. – Также я надеюсь вернуться в университет в следующем году, когда завершится мое духовное путешествие.

Она кокетливо послала аудитории воздушный поцелуй, и трансляция прервалась. Зрители разразились аплодисментами. Риган сурово посмотрел на Эгана. Будь они простыми парнями, которые действуют на уровне рефлексов, то наверняка устроили бы драку за микрофон, но Кэши были умными и злопамятными, и потасовки не случилось. Риган сохранил спокойствие и остался на месте. И тогда Эган с полным самообладанием начал выступление, как прирожденный лидер, излучая энергию и блистая красноречием.

Я заметила, что на меня с надеждой смотрели Кайана, Дэш и даже Арти, стоявшая рядом с заскучавшим Адриком, который ел сахарную вату с видом умиравшего от тоски страдальца. Они все словно говорили: «Вперед, твое время настало. Поднимись на сцену и сделай, как мы задумывали, порви с ним публично и растопчи его гордость». Момент был самым подходящим – на праздничной площадке слышался только звучный, незабываемый голос Эгана, и все внимательно его слушали. Все обратились в слух.

И если бы я вышла на сцену и унизила его публичным разрывом отношений (чего ждали только Кайана, Дэш и Арти), это вызвало бы сенсацию.

Но ненадолго. Вскоре шум утих бы. Скандал не имел бы такого резонанса, на который я рассчитывала, раскрыв убийство Эли. Это и был мой настоящий план, который я осуществляла втайне от друзей.

Я не двигалась, и Дэш жестами показал: «Давай же, быстрее!» Кайана, сделав большие глаза, кивком указала на сцену. Ее губы беззвучно шевельнулись: «Ты сможешь!».

Испытывая чувство полного опустошения, я осознала тогда, что не смогу, потому что у меня против него не осталось больше ничего, если Эли была жива. Ничего.

И я не двинулась с места. Я не могла подняться на сцену и нанести ему сокрушительный удар на глазах у всех, как планировала. Упав духом, я словно оцепенела.

Однако… провидение решило за меня, что пора восстановить справедливость.

Буря грянула неожиданно. Эган воодушевленно говорил и вдруг замолчал на полуслове: крупные губы приоткрылись, оформив звук, который он собирался произнести в микрофон следующим, и остановились. Лицо застыло. Глаза, имевшие обычно недоброе выражение, широко раскрылись и остекленели. Повисла мертвая тишина.

Аудитория озадаченно уставилась на него в ожидании. Риган, все еще находившийся на сцене, тоже смерил его взглядом, полным недоумения. Я не поняла, почему он вдруг превратился в соляной столб, если его план выступить с речью и подтвердить свое лидерство привел к успеху. Что с ним стряслось? Он решил обесценить собственные усилия, испортив миг триумфа?

Риган отважился спросить, что случилось: все видели, как двигался его рот, когда он что-то сказал брату. Но Эган не отреагировал, сохраняя полную неподвижность, чем очень напугал публику. Он готовился умереть? О боже.

Риган снова обратился к нему. И на сей раз Эган откликнулся, правда, не словесно.

В напряженной тишине, охватившей праздничную площадку, под вечерним небом, усыпанным звездами, перед студентами и студентками Тагуса Эган испустил отвратительный, громкий, протяжный, клокочущий пердеж, еще и усиленный микрофоном. Его услышали все.

Да уж, ему действительно кое-что срочно потребовалось. Уборная.

Четвертая катастрофа: «Взрыв».

Я была настолько потрясена, что в шоке непроизвольно закрыла руками рот. И другие зрители тоже. На сцену взирали сотни вытаращенных от изумления глаз. Не обошлось и без ядовитых смешков, но в основном лица собравшихся выражали полную растерянность. Неужели этот непристойный звук издал безупречный Эган? На публике?

И тут я вспомнила: слабительное. Наконец-то подействовало слабительное.

Благослови бог всех страждущих желудком! Ха-ха-ха!

Как только среди зрителей раздался первый взрыв хохота, за секунду до того, как смех по цепочке стали подхватывать остальные, Эган бросил на пол микрофон и умчался со сцены в сторону туалетов.

– О господи! – воскликнул кто-то рядом со мной. Его уже разбирал смех, хотя он не полностью оправился от ступора. – Эган Кэш наделал в штаны?

Похоже, так оно и было.

Со всех сторон послышался смех. Посыпались комментарии. Поднялся шум. Риган поднял со сцены микрофон, собираясь что-то сказать. Он поджимал губы, явно пытаясь подавить рвущийся из груди хохот. Возможно, он радовался, что сводному брату не удалась попытка украсть у него право выступить с речью.

Вне всякого сомнения, это был прекрасный финал, но я не могла насладиться им в полной мере. Я по-прежнему находилась под впечатлением от неожиданной трансляции прямого эфира с Эли. Мне все еще было дурно, и голова отказывалась работать, не позволяя осмыслить причины моего поражения. Мне… Мне не хватало информации.

И я отправилась ее искать.

Я быстро пошла в ту сторону, где должны были находиться туалеты. По пути я обходила компании, со смехом обсуждавшие Эгана. До меня долетали фразы: «Наверняка он съел тако из ларька неподалеку от сцены, у них подозрительный вкус». Никто даже не подумал о слабительном, меня тоже не заподозрили.

Я добралась до биотуалетов – четырех синих кабинок, стоявших вместе. Найти их оказалось нетрудно. Из последней кабинки доносились звуки, располагавшие к нездоровому веселью. Я смеялась бы до колик, если бы не была так потрясена внезапным появлением Эли.

– Эган, ты там? – спросила я, остановившись у двери кабинки.

– Что тебе надо? – прозвучало из недр кабинки. В голосе Эгана смешались горечь, злость и страдание. – Уходи.

Уйти я не могла.

– Послушай, та девушка в прямом эфире…

– Да, это моя бывшая! – подтвердил он с нетерпением и досадой. – А теперь проваливай отсюда. О, проклятье! – простонал он, негодуя на свой желудок.

В отдалении зазвучал хорошо поставленный голос Ригана, отдававшего дань основоположникам Тагуса. Его речь разносилась по всем уголкам площадки.

Задница Эгана хлюпнула в знак протеста.

– Она вроде пропала, – выпалила я.

– Что? – В его тоне послышалось удивление. Раздражение присутствовало тоже, но удивление преобладало.

– Я где-то слышала, – солгала я, отчаянно нуждаясь в информации, – что однажды она уехала, и больше ее не видели.

– Да, медитировать в уединении, как она и объяснила во время трансляции, – ответил он, констатируя очевидное.

– Но ее социальные сети… – забормотала я, все еще пребывая в противоречивых чувствах. – Ты никогда о ней не говорил…

– С какой стати я должен обсуждать бывшую со своей новой девушкой? – негодующе спросил он. Возмущение сопровождалось очередным вулканическим извержением в глубине кабинки. – И кроме того, духовные практики предполагают отрешенность от реального мира, включая социальные сети. Думаю, именно поэтому она и закрыла все свои страницы.

Я проанализировала интонации в его голосе, как