мы потеряли несколько дронов, но это того стоило. Сведения, добытые им, были бесценны. Мой «Мавик-3» был тоже потерян в один из таких вылетов, но я не был в претензии. К «Пегасу» у меня никогда не было никаких вопросов, как к любому автономному и самостоятельному мужчине. Насмотревшись видео, я стал собираться домой. Вышел на командира и сказал, что подкрепления мы не получили и попросил прислать завтра новую группу. Командир пообещал поскрести по сусекам и насобирать мне в Клиновом и Зайцево лишних людей, которых можно будет отправить ко мне.

Пока я пробирался на свои позиции, я вспоминал два тела, которые мирно лежали и никуда не спешили.

— Господи, если ты решил, что все, то я готов к встрече с тобой. Мне, конечно, страшно умирать. Я же, Ты знаешь, человек тревожный. И умирать мне не хочется. Но если вдруг ты так решил, то я готов, — шел я и разговаривал с Создателем всего сущего, по воле которого мы все здесь живем и умираем. — Но если Ты считаешь, что время мое не пришло, и я могу принести какую-то пользу… Я, конечно, не буду против. Вот и все, что я хотел бы Тебе сказать, Господи.

Так день за днем я начал осваивать ремесло под названием «Военное дело». Мой прошлый опыт войны — это диверсии в глубоком тылу врага. Нас забрасывали в горы, и мы бегали там, добывая разведданные. Наводили артиллерию и авиацию. Сидели в засадах и прикрытии. Здесь все было иначе. Это была настоящая позиционная война: с штурмами окопов, взаимодействием с соседями и артиллерией. Я учился командовать подразделением, выстраивая оборону и наступление. Я собирал информацию, анализировал ее, передавал командиру и получал от него приказы по дальнейшему продвижению. Очень важную информацию я передаю не в открытом эфире, а через посыльных, которые носили в Зайцево мои докладные записки. По ночам мне приходилось командовать подразделением и нести службу рядового фишкаря, чтобы дать поспать Роме.

Идем дальше

— «Констебль» — «Айболиту», — разбудила меня утром рация.

— На приеме.

— Группа эвакуации пришла. У меня два «триста» легких и два «двести». Помнишь, про двух чудил тебе рассказывал?

— Ага.

— Сто двадцатый миномет прилетел к ним в трехкомнатную квартиру. Прямое попадание.

— Карма. Царствие небесное, — грустно произнес я. — Ну хоть выспались пред смертью.

Группу эвакуации пришлось собирать с нуля, потому что старая предприняла еще одну попытку вынести наших погибших с заправки и попала в переплет. В эвакуацию попадали по разным причинам. Кого-то назначал командир, а кто-то пытался избежать штурма. Когда начиналась работа, все понимали, что нет возможности ни избежать этого, ни бросить товарища. За это следовало наказание. Приказ нужно было выполнять. Многим это было не под силу, потому что они психологически боялись минных обстрелов. В эвакуации, в конечном итоге, собрались те люди, кто не боялись обстрелов, и так выполняли задачи, которые им были поставлены. Раненого «Макса» проносили через мою позицию, и ребята пережидали обстрел в моем блиндаже.

— Куда попало? — спросил я у него.

— Стопу разорвало, — морщась ответил он.

— Что там было?

— Да, что обычно, — глядя на меня, ответил «Макс». — «Птицей», заместителем командира, была поставлена задача эвакуировать из серой зоны наших «двухсотых». Придя в три часа ночи на подвал в «Аид», мы выспались до восьми утра и примерно в девять утра выдвинулись. Это была третья попытка их вытащить. Первый раз днем мы не смогли из-за минного обстрела, а когда попробовали сделать это ночью, просто не смогли их обнаружить. Ночи на Донбассе очень темные.

Он взял бутылку и отхлебнул из нее пересохшими губами.

— Не спеша выдвинулись к заправке. Как обычно, были незначительные обстрелы. Никто на них никакого внимания не обращал. Пошли мы всей группой. Нас было десять человек. Мы растянулись, чтобы снизить возможность поражения. Между людьми было десять шагов, потому что огонь со стороны украинцев стал активнее. Получается, мы растянулись больше, чем на сто метров. Подойдя уже ближе к заправке, я приказал остаться Женьке с пулеметом для прикрытия.

С РПК — ручным пулеметом Калашникова — было сложно передвигаться и сдергивать «двухсотых», чтобы обнаружить, заминировали ли хохлы «двухсотого» или нет.

— Отличная у тебя память, — похвалил я «Макса», мне хотелось поддержать его хоть как-то.

— Я один выдвинулся от своей группы, примерно на метров семьдесят. Зашел на заправку, которая была разрушена. Внутрь здания я заходить не стал, а просто пробежался вокруг, понизив силуэт. Я не видел живой силы противника и по мне не велся стрелковый огонь. Я обнаружил троих мертвых украинцев и двоих наших. Одного я сдернул кошкой. Взрыва не произошло. Рабочий момент прошел успешно. И, как только я накинул кошку на второго, перед лицом полетели осколки от стены. Скорее всего по мне стреляли из АК с дульным тормозом, потому что звуков выстрела я не слышал. Я упал и прижался к земле. Скинул веревку и стал ждать пока огонь не прекратится. Потом встал и побежал змейкой к нашим позициям. Увидел ров и прыгнул в него. В этот момент мне сообщили: «Кто-то из ваших “триста”!». Я вскочил и побежал к нашей группе и увидел, что один из наших получил ранение в лицо средней тяжести. Он был напуган и адекватно не оценивал ситуацию, потому что ранение в лицо дезадаптирует человека. Мы стали его эвакуировать, а по нам продолжали стрелять. Мы с Женькой стали прикрывать группу. В это время над нами зависло три птички-корректировщика. Я приказал всем отступать, потому что забрать «двухсотых» не было возможности из-за минного обстрела, который начался. И тут мина накрыла нас двоих. И меня, и Женьку. Осколки попали в стопу и мне и ему. Я попытался бежать, но ничего не получалось. Хруст в ноге и дикая боль не давали это сделать. Я приказал «Безе» отходить и прислать за мной группу эвакуации. Доложил командиру что я «триста». Отполз к дереву и занял позицию с пулеметом. Когда пришла группа эвакуации, начался настоящий минометный обстрел. Огонь был очень плотный. Меня потащили. Пацаны менялись на ходу. К нам присоединился Ромка — твой заместитель — и стал им помогать.

Пока «Макс» рассказывал, минометный обстрел прекратился, и ребята понесли его дальше.

Мы продолжали стоять на месте и готовиться к продвижению от заправки на запад, чтобы выровнять свой квадрат.

На западе украинцы укрепляли свои позиции, которые нам предстояло брать. Там находился тот самый блиндаж с сетью траншей и окопов. «Пегас» показывал мне видео,