Яков Константинович Рутковский

Каждый день просрочки сильно нервировал г. Скобелева, а к своему отчаянию он неожиданно по календарю обнаружил, что это предельное число приходится на понедельник. По старой традиции, в такой день решительных и больших ответственных боев русская армия обыкновенно не начинала. Отложить еще на день – приходилось 13 января: число это известно рядом исторических больших неудач в нашей армии. Следовательно, надо было ждать до 14 января, т. е. еще четверо суток дальше облюбованного им числа.

В это самое время в ставку Скобелева вошел его давнишний знакомый (по своим убеждениям славянофил, а по рождению коренной москвич) главный контролеров экспедиционного отряда г. Череванский[91]. Видя генерала М.Д. очень огорченным от совещания с военными специалистами, он поинтересовался узнать, в чем дело. Когда ему объяснили все опасения при назначении дня штурма, он громко закричал:

– Батюшки мои! Да как же вы забыли, Михаил Дмитриевич, про наш московский университет и день св. Татьяны?! Ведь это именно 12 января всегда Москва и празднует! При чем же тут понедельник? Это число – день св. Татьяны и день основания московского университета. Нам и надлежит здесь, в сердце Средней Азии, это событие достойно отметить!

Генерал Скобелев просветлел, с улыбкой радости обнял своего друга и постановил объявить приказом по войскам: «12 января, день св. Татьяны, днем решительного и окончательного штурма Геок-Тепе».

Была тщательно разработана диспозиция для боя: весь экспедиционный отряд был распределен на три штурмовых колонны и резерв в руках самого генерала Скобелева. Все раненые, тяжко больные, все обозы и лазареты были сосредоточены в определенном месте лагеря и прикрыты по возможности от пуль, а больные и слабые наши воины с оружием ручным оставлены здесь в окопах, для обороны.

Все сильное и активное вошло в состав штурмовых колонн или работало на осадных батареях; была спешена для штурма и часть конницы.

Утром рано, 11го иянваря 1881 года, представители всех частей войск экспедиционного отряда были стянуты на парад, на открытую для огня противника площадь между 1й и 2й параллелями.

Здесь, под выстрелами текинцев со стен крепости, парад построил каре, внутри которого поставлены были аналой для священника и совершился торжественный молебен о даровании победы русскому войску. После молебна генерал Скобелев громко обратился к войскам с следующей краткой речью: «Братцы – боевые товарищи! Неприятеля много, а нас мало, но зато есть кого бить. На нас сейчас взирает все Европа и возлагает надежды вся Россия. Мы зашли далеко вглубь Средней Азии и сцепились с противником мужественным и многочисленным. Положение наше тяжелое: у нас погибли почти все верблюды и половина всех лошадей; у нас на руках свыше 600 беспомощных раненых и больных; продовольственные припасы тоже на исходе. Помощи нам ожидать неоткуда и некогда. Мы должны рассчитывать только на Бога и на самих себя. Если бы даже решились отступить, то придется бросить неприятелю всех наших раненых и больных, всю осадную артиллерию с боевыми запасами и весь наш обоз. На такое позорное дело не пойдет честный русский воин. Завтра, 12-го января, в день Св. Татьяны, я решаю штурмовать неприятельскую крепости и этим ударом завершить все наши невзгоды. Знайте, что у нас только два исхода: победа или смерть. Так победим же, братья, во что бы то не стало, и поддержим честь русской армии и славу нашей великой родины России!»…

Владимир Павлович Череванский

Восторженно громкое от сердца «ура» раздалось в ответ на этот горячий и сильный призыв от всех людей не только на параде, но волной прокатилось и по всех позиции. Все были радостно настроены определенным ясным решением и близким определенным концом мучительной для нас осады.

С парада быстро разошлись по местам. Противник был очень смущен как и самим парадом, так и громкими криками и, как оказалось потом, предположил незамеченный им подход к нашему отряду значительных подкреплений. Весь день и всю ночь войска готовились к последнему расчету с жизнью: люди одели чистое белье, привели в порядок свои личные дела. Подготовка к штурму шла всю ночь непрерывно. Правая штурмовая колонна полковника Куропаткина должна была после взрыва мины штурмовать образовавшуюся здесь брешь. Центральная штурмовая колонна полковника Козелкова, выждав результат действия артиллерии, должна была форсировать артиллерийскую брешь. Обходная колонна подполковника Гайдарова (пехота и спешенная конница) должна была заблаговременно сосредоточиться против западной стороны крепости и по штурмовым лестницам эскарпировать[92] стену, привлекая к себе внимание защитников.

Мы все тоже определили свои собственные желания, распорядившись в своим скромным личным имуществом и обязательно имея в кармане при себе свое последнее духовное завещание. Я наскоро написал и письма. Ночь прошла для многих без сна от сильного волнения и ожидания решительного штурма.

Чуть свет, обмотав колеса орудий войлоком и подвязав всякие звякающие части, войска, пользуясь густым туманом, почти без шума заняли свои исходные места по диспозиции. Осадные батареи еще накануне испробовали массовый огонь по стенам крепости. К сожалению, среди боевых снарядов (вместо гранат с большим разрывным зарядом) нам с Кавказа прислали «шарохи»: по виду – та же граната, но голова ее – сплошное (в 1/3 всего снаряда) ядро, а за ним маленький разрывной заряд; этот снаряд имел некоторый смысл при действии по колонне неприятельских войск, но был крайне слаб для нашей цели – пробивания массивной стены. Это досадное обстоятельство сильно нам вредило при пробивании бреши, потребовав зря огромного числа лишних выстрелов и все-таки не заменяя гранат по результатам.

Наша стальная батарея, считавшаяся в главном резерве генерала М.Д. Скобелева, должна была ожидать приказания двинуться лишь по его указанию.

Как только рассеялся туман, сторожевые со стен сразу увидели перемещение войск на позицию и громкими заунывными призывами предупредили текинцев о последнем и решительным боем с русскими. Колонна подполковника Гайдарова, начав свою операцию раньше всех, действительно обратила на себя серьезное внимание противника: верхи стены западного фронта крепости густо запестрели халатами и черными папахами защитников. Как только окончательно рассвело и обнаружились ясно и резко видимая стена – загрохотало сразу свыше ста орудий по намеченному на ней месту для бреши. Накануне смельчаками из охотничьей команды был тщательно измерен ров перед стеной и определен окончательно профиль самой стены.

Под умелым руководством начальника артиллерии всего отряда массовый огонь