Генерал Скобелев начал отход частями отряда; часть артиллерии с прикрытием из пехоты и конницы, оставаясь на указанной позиции, сильным огнем удерживала противника, пока остальной отряд быстро проходил опасное пересеченное место и занимал в тылу новую позицию; отсюда отряд покровительствовал своим сильным и метким огнем остававшимся до этого в арьергарде бойцам сняться с боевого участка и отходить назад на новое, указанное арьергарду место. Бой сильно разгорелся. Текинцы, уже привыкшие к маневру русских, наседали теперь на нас с изумительной отвагой и применением к местности.

Надо было переходить широкую и глубокую балку. Генерал Скобелев приказал на этой стороне оставить на позиции небольшой арьергард – взвод стальных орудий, одну роту пехоты и взвод казаков. Обращаясь ко мне, генерал Скобелев сказал: «Поручик Артамонов! Поручаю вам эту позицию, на которой вы должны удержаться во что бы то ни стало до тех пор, пока не услышите сигнал моего личного трубача «соединение». Тогда только снимайтесь и отходите к отряду!»

Мой взвод снялся с передков и стал на позиции на крою балки; лошадей с передками отвели несколько назад; рота справа и слева от орудий развернулась в цепь; как мой резерв, казачий взвод стал правее цепи скрытно за дюной, выслав наблюдение за флангами позиции.

Противник сильно наседал. Конница успела подвезти свою пехоту, которая широким полукругом развернулась перед нами, охватывая наши фланги и осыпая нас пулями. К нам долетела уже и граната из перемещенного на западную стену орудия; мы ее подняли и убедились, что в нее не ввинчена ударная трубка. Вдруг подскакал сторожевой казак справа и доложил, что он за дюнами увидел большое скопище конницы, не дальше версты от фланга позиции. Быстро повернув оба орудия в угрожаемом направлении, мы зарядили их шрапнелью без установки трубки (т. е. на картечь).

Едва из-за дюн вырисовалась конная масса (в несколько сот человек), орудия взяли их на мушку. Раздался громкий крик: «Алла! Алла!» В ответ на это последовали один за другим залпы взвода: шрапнель ворвалась в конную массу… Третий залп пришлось дать уже по убегающему противнику.

Ближайшие убитые лошади и туркмены были в 200–300 шагах от позиции. Противник назойливо ещё два раза повторил свои атаки, но также неудачно. Подъем духа и веры в могучую силу артиллерийского огня были так велики, что мы с легким сердцем и выдержкой рассеяли метким огнем и эти два скопища конницы. Пехота же противника ограничивалась только стрельбой с верхушек дюн.

Скоро раздался резкий звук сигнала «соединение». Оставив спешенный взвод казаков на месте, и приказав пехотной роте быстрым шагом перейти балку на другую сторону, мы скатили на руках вниз орудия, взяли их в передки уже на дне балки, быстро пробежали ее, дав сигнал уходить и казакам. Всё обошлось благополучно и без потерь. Генерал Скобелев лично поблагодарил наш арьергард за успешно выполненное боевое поручение.

Между тем стемнело. Отряд построил каре с орудиями на углах и конницей вне каре и отходил под яростным натиском неприятельской многочисленной конницы, окружившей нас плотным кольцом и осмелевшей с наступлением темноты, которая не позволяла нам далеко видеть. Для поддержки настроения в людях музыка внутри каре играла старые кавказские полковые марши. С наступлением полной темноты казачья конница кольцом охватила весь отходящий отряд, а когда какому-либо флангу угрожали неприятельская атака, каре останавливалось: казаки быстро очищали угрожаемый фронт: развернутый фас каре давал по команде несколько залпов в надвигающуюся неприятельскую массу; артиллерия в свою очередь покрывала площадь перед фронтовым разрывами шрапнели. Противник, неся потери, быстро отходил.

Так отряд в полной темноте стал приближаться к своему лагерю, где зажгли костры, определявшие нам верное направление. Скоро взошла яркая луна, но через короткое время стало темнеть, и покраснела: было лунное затмение. Среди туркмен у неприятеля (и у наших мусульман) начались заунывные крики. Оказалось после, что мусульмане приняли затмение как неблагоприятное для них знамение; текинцы бросили преследование нашего отряда и стали сами отходить в свою крепость. В полной темноте мы подошли наконец к Егиан-Батырь-кала Генерал Скобелев сердечно и бодро поблагодарил отряд за доблестную службу, отметив бессилие противника, при его огромной численности, справиться с таким небольшим войском, а это обещает полный успех энергичному натиску на текинцев всеми силами экспедиционного отряда.

На ночь были приняты все меры предосторожности на случай атаки противником нашего лагеря со всех сторон.

Ночь прошла благополучно. Утром всех убитых похоронили после торжественного отпевания и со всеми военными почестями.

Конные разведчики дали знать, что отдельные значительные партии текинской конницы тянулась к северу от нас (песками) к Геок-Тепе. Очевидно, противник кого-то опасался. Действительно, дня через два прискакали передовые гонцы с известием о движении с севера к нам русского отряда полковника Куропаткина, который с небольшим числом дневок форсировал огромную пустыню, не потеряв ни одного человека и ни одного даже вьючного животного. Отряд этот (4 роты стрелков, горная на вьюках батарея и 4 сотни казаков с обозом) прошли быстро свыше 800 верст и торжественно вступили в наш лагерь, к общей радости и большому подъему духа.

Дав короткий отдых туркестанцам, генерал Скобелев решил, наконец, начать активные операции против крепости. С гибелью огромного количества вьючных верблюдов рассчитывать на привоз продовольствия по использованным уже коммуникациям от берега Каспийского моря было невозможно. Боковая продовольственная база в Персии, над которой энергично работали начальники штаба экспедиционного отряда, генерал-майор Гродеков[84] и посланный туда полковник Волков, при самом горячем содействии нашего посла в Персии г. Зиновьева, была теперь настолько подготовлена, что генерал Скобелев решил обратить ее в главную свою базу и на ней основать весь дальнейший план действий. Остальные коммуникации являлись теперь вспомогательными.

Николай Иванович Гродеков

В силу всех соображений решено было крепость Геок-Тепе (с 60 000 защитников) атаковать с юга, отбросив тыл экспедиционного отряда к границам Персии. Наступление начал авангард под командой полковника Куропаткина[85], к отряду которого были присоединили и полубатарея стальных орудий 20й бригады. Мне выпала честь с этой полубатареей и работать в авангарде. Наша атака предместий к югу от крепости, состоящих из отдельных клеток-садов, окруженных глиняными стенками в рост человек и с глинобитными башнями в два-три яруса бойниц, потребовала от нас и времени и усилий, а также и потерь.

К вечеру уже весь экспедиционный отряд занимал позицию от этих садов на восток против южного фаса крепости.