Шрифт:
Закладка:
Николай Григорьевич Петрусевич
Мы с Юреневым часто виделись. За время подготовительного периода, много рассуждая между собой о будущем, мы решили: в строю не задерживаться, а идти дальше в академию. Юренев оказался и умнее и практичнее меня: он взял с собой самые важные учебные пособия по главным предметам для подготовки к вступительному экзамену. Все время он их почитывал. Теперь мы решили с ним заниматься вдвоем, так как жизнь осадная оказалась затяжной, очень скучной и однообразной. Но недолго нам пришлось это делать.
Наша стальная батарея, как подвижная полевая часть, была оставлена в резерве самого генерала Скобелева (по его выражению, являясь «десятым его легионом»). Весь фронт был разделен на три части: правый фланг – полковник Куропаткин; центр – полковник Вербицкий и левый фланг – полковник Козелков[86]. Все начальники получили точные указания и энергично принялись их осуществлять. Для ознакомления с восточным и северным фасами крепости были высланы на разведку конница с казачьей батареей под начальством артиллерии генерал-майора Петрусевича. Рекогносцировка началась с восточных предметных отдельных глинобитных укреплений (кал). Здесь пешие неприятельские части, хорошо укрепившись за стенами, молча подпустили конницу нашу на близкое расстояние и сразу открыли сильный огонь, нанеся нашим большие потери, причем был сразу убит также и генерал Петрусевич[87].
Полковник Куропаткин энергично поддержал наш рекогносцировочный отряд и захватил атакою в шашки все предместные калы, получившие потом свои исторические названия (Петрусевича, Великокняжеская и Туркестанская). Рекогносцировка нашей конницы продолжалась под начальством полковника князя Эрнстова (Давида)[88]; наша конница затем благополучно с западной стороны достигла лагеря, подобрав всех своих раненых и убитых.
Решено было после занятия туркестанцами юго-восточных кал продвинуть ближе к крепости весь фронт экспедиционного отряда. Около 20 декабря для этой цели ночью саперами заложена и трассирована 2- параллель, а в ней и батареи; за ночь работа этих фортификационных сооружений настолько продвинулась, что днем в траншеях, прикрытых мешками с землей, уже могли укрыто стоять стрелки, и туда же на батареи успели протащить на вооружение пушки и мортиры.
Работа продвигалась и днем, но медленно и не так успешно. Противник со своих высоких стен очень горячо обстреливал всю новую параллель, нанося метким огнем чувствительные для нас потери. Для командования боевыми участками в линии осадных работ были использованы все строевые штаб-офицеры, и, между прочим, и наш командир батареи подполковник князь Мамацев, передавший свою полевую батарею капитану Полковникову. Ночью предполагалось окончательно установить в 2й параллели все орудия на проектированные осадные батареи, а все участки параллели сомкнуть по линии фронта общим закрытым ходом.
Во 2ю параллель скоро продвинулось несколько батарей, в том числе и батарея Юренева, а с ними там же расположился и начальник боевого участка подполковник князь Мамацев. Пехотное прикрытие составлял батальон Апшеронского полка со своим знаменем и полным составом офицеров. Роты расположились в глубоких траншеях между батареями. Впереди параллели стояла выдвинутая авангардом цепь, под прикрытием которой саперы трассировали ходя сообщения вперед для новой, т. е. 3й параллели.
Ещё только зашла луна, как из рва крепости Геок-Тепе, куда поодиночке незаметно собрались пешие текинцы с холодным оружием (клыч – кривые сабли), противник в полной тишине двинулся плотной массой на 2 10 параллель; быстро и молча были изрублены часовые сторожевой цепи, и противник с потрясающим нервы криком бросился на сапер, уничтожил их и достиг бруствера 2й параллели; апшеронцы, надеясь на свои аванпосты, спали. Разбуженные криком люди вскакивали на свои места в траншеях, но текинцы рубили их шашками сверху вниз с бруствера, не давая опомнится. Лишь кое-где небольшие группы с находчивыми начальниками энергично отбивались огнем залпов. Батареи были атакованы со всех сторон: прислуга при орудиях перебита или бежала. Погибли зарубленные на своих постах поручик Юренев и князь Мамацев, командир апшеронского батальона и большинство его офицеров, и много людей батальона в неравной борьбе с многотысячным и смелым до дерзости в рукопашном бою противником, захватившим апшеронское знамя и одну пушку с осадной батареи этого участка.
Однако нерастерявшаяся часть резервов, как частных, так и общего, сразу поправили дело. Наша стальная батарея, хорошо ещё днем определившая дистанции, стала поражать шрапнелью тыл противника, а пехотные резервы двинулись в штыки, опрокинули атакующих и открыли по ним жесткий огонь залпами; заработали и уцелевшие ещё осадные батареи. Противник отступил, потащив с собой два наших орудия (одно осадное, а другое горное), унося и захваченное знамя апшеронского батальона.
Давид Евстафьевич Эристов
Текинцы понесли очень большие потери, но все же причинили нам не только чувствительную убыль в рядах офицеров и солдат, но унесли трофеи, овладение которые по духу кавказских и туркестанских войск казалось тогда страшно позорным для нас.
Генерал Скобелев лично объехал всю боевую линию, благодарил там, где войска спокойно удержались; подбадривал людей и там, где были тяжелые потери, обещал проучить противника за эту выходку. Для ночной работы были высланы свежие части, прикрытые надежной аванпостной цепью: к утру все работы по 2й параллели были точно по предписанию выполнены, а орудия установлены на всех новых батареях. Весь экспедиционный отряд был подтянут в пространство между 1й и 2й параллелями: это придавало большую готовность войскам на случай отражения новой неприятельской атаки на любой пункт нашего расположения, но в то же время подводило весь лагерь под постоянный неприятельский дальний огонь из имеющихся у них русских винтовок и пушек. Войскам приказано было зарыться, прикрываясь от пуль в своем расположении мешками с песком или землей; для постоянного передвижения днем рыть ходы сообщения. Благодаря этим распоряжениям потери стали редки, и к стрельбе противника сразу все привыкли, да и он, видимо, берег теперь свои патроны.
В то же время лучшие стрелки из передовых окопов зорко следили за каждой бойницей в стене: при малейшем её затемнении днём – посылали туда выстрелы, почти всегда удачные, что
