Шрифт:
Закладка:
Утром следующего дня, оставив на месте все лишнее, генерал Скобелев смело двинулся к Геок-Тепе всем отрядом, подошел довольно близко с западной стороны к крепости и остановился; поручено бывшим с ним топографам произвести съемку местности и видимой крепости. Противник массой держался внутри крепости, и только конные его отряды со всех сторон стали обходить русских.
Во второй половине дня генерал Скобелев начал отход от крепости к ночлегу у Егиан-Батырь-кала. Видя отступающих русских, не только конные, но и пешие текинцы высыпали массами из крепости, и началось яростное, азиатское назойливое преследование, сдерживаемое только огнем орудий и картечниц. Отряд построил каре, имел внутри двуколки с ранеными и убитыми, а в углах фасов каре – орудия. Сам генерал Скобелев с конницей был вне каре. Особенно тяжко было отходить по дюнам и оврагам, к которым конница текинцев подвозила на крупах лошадей свою пехоту, открывавшую огонь из фитильных ружей на дистанции 600–800 шагов по отходящему каре. Сама конница группировалась местами в плотные массы с целью конной атаки русского отряда с тыла и флангов. Удачное действие по таким массам дальнобойных орудий удерживало текинцев на почтительной дистанции.
Большой эффект на текинскую конницу производили также ракеты с разрывными гранатами, пускаемые ползунами: прыгая скачками по земле, кружась, а затем разрываясь, ракеты сильно пугали лошадей. По скопившейся впереди и от каре на близкой дистанции неприятельской коннице генерал Скобелев и приказал открыть стрельбу казачьей ракетной сотне, которой командовал артиллерии капитан Сергеев.
Сотня спешилась, установила станки, а в них вложила по команде ракеты. К сожалению, от перевозки ракет (по 2 на казака) за плечами во время езды на походе, внутренний горючий состав ракет расстроился: ракеты часто срывались со станка, но падали близко, разрываясь и осыпая осколками сотню. Непривычные к этому делу казаки пришли в отчаяние и легли на землю около станков, молчаливо протестуя против работы с таким ненадежным вооружением.
Генерал Скобелев издали заметил это неблагополучие с ракетной батареей и подскакал к ней.
– Почему вы не стреляете, капитан Сергеев?! – крикнул громко генерал.
Казаки поспешно встали.
– Начинайте при мне! – приказал Скобелев.
Казаки установили ракеты в станки, и капитан скомандовал:
– Первая, пали!
Казак робко поджег ракету, а люди бросились на землю. Ракета сорвалась со станка, упала шагах в двадцати и завертелась на месте. Генерал Скобелев дал шпоры своему коню, который рванулся вперед, взвился на дыбы ракетой и покрыл ее как раз в момент разрыва… Конь, раненый, упал, а ловко соскочивший и уцелевший генерал Скобелев крикнул казакам:
– Разве можно так стрелять? Не робеть, братцы! Начинайте снова!
Точно по заказу, вторая и последующие за ней ракеты унеслись благополучно и далеко вперед к неприятелю, в смятении повернувшему назад. Всю эту сцену видел отходящий в это время отряд, единодушно и восторженно разразившийся криками «ура» в честь неустрашимого «Белого генерала».
Это было первое совместное боевое крещение «Белого генерала» с закаспийскими войсками, среди которых твердая вера в своего нового вождя установилась сразу. Отряд с потерями, но подобрав всех своих раненых и убитых, отошел к вечеру в Егиан-Батырь-кала, где и заночевал, приняв все предосторожности на случай ночной атаки текинцев. Похоронив убитых, рекогносцировочный отряд благополучно вернулся в Вами, слабо преследуемый текинской конницей. Эта знаменитая рекогносцировка выявила Скобелеву физиономию и характер действий противника, а также недостатки наших сил. Скобелев сразу понял, что ему надо делать и твердо, упорно работал над подготовкой задуманной им операции, не щадя сил своих, а тем более сил всех своих подчиненных.
После этой первой пробной рекогносцировки и началась усиленная гонка в подготовке передовой базы в Вами, но без увеличения в Закаспии ртов, потребляющих подвозимые продовольственные запасы для людей и лошадей. В этой тяжкой и страстно-напряженной работе протекли июль, август и сентябрь месяцы.
В октябре стали подходить свежие части пехоты и конницы с Кавказа; выступил из Хивинского оазиса через пустыню вспомогательный отряд туркестанских войск под начальством полковника А. Н. Куропаткина. Вами совершенно оживился и принял вид большого военного центра, в котором ключом кипела жизнь. Ежедневно шло ознакомление войск по модели с текинской крепостью Геок-Тепе; устраивались примерные штурмы для вновь прибывшей пехоты и конницы на модели настоящей стены этой неприятельской крепости.
Помню такой эпизод. Ежедневно почти подходили караваны с припасами, а с ними укомплектование людьми и лошадьми в наши воинские части. Однажды, со стороны Красноводска прискакал верхом молодой офицер только с другим конным туземцем-проводником. Он въехал внутрь расположения нашего в Вами, разыскивая ставку генерала М.Д. Скобелева, где и спешился. Через несколько времени, видно, явившись уже по начальству, он вышел совершенно растерянный и расстроенный, не зная, что ему предпринять. Наша батарея (единственная новой системы стальных орудий) стала лагерем недалеко от стоянки генерала Скобелева. Я в это время вышел из своей палатки (было уже 11 ч. утра, и учение окончилось) и видел приезд этого незнакомого офицера, а затем его быстрый выход из ставки в растерянном виде.
Алексей Николаевич Куропаткин
Побуждаемый и любопытством, и странным видом прибывшего, я громко позвал его, спрашивая, кого ин ищет. Он тотчас же подошел ко мне и представился: «Поручик фон Блюммер. Прибыл из Петербурга из гвардейской конной артиллерийской бригады в распоряжение генерал-адъютанта Скобелева!» Мы познакомились, и я услышал от него краткую повесть его поездки. Он страстно желал попасть на войну. Ему в высших сферах по протекции устроили командировку в Закаспий (с переводом из прапорщиков гвардейской артиллерии
