— Винни рассказала мне о вашей теории о человеческой женщине, — деликатно говорит Каллос, протирая очки. — Но я думаю, что это, скорее всего, надпись Короля Солоса. Это необыкновенная находка! Этот мужчина был известен тем, что ничего не записывал, все за него делал Джонтун. — Он говорит так, словно пытается меня утешить.

— Я знаю, что это была женщина. — Я обращаюсь за помощью к Рувану. Он знает о моих снах. Сны... У меня был один прошлой ночью, я понимаю. Не так ли? Или это была не более чем фантазия?

Руван хмурится.

— Мы все еще считаем, что человек был для Солоса скорее... экспериментом, чем партнером.

— Я не думаю, что...

— Солос не стал бы работать с человеком. — осуждает Каллос.

Я прикусила язык и не стала его поправлять, продолжая смотреть на Рувана напряженным взглядом. Я думаю, не вспоминает ли он сон из старого замка. Но он ничего не говорит, и мое сердце замирает.

Каллос заговорил, не обращая внимания на наше напряжение.

— Эти открытия поистине невероятны, — шепчет он. — Подумать только, все это время в старых мастерских Короля Солоса пряталось еще больше про кровавое предание. Понадобятся недели, чтобы все перебрать, но это просто кладезь информации. Интересно, может быть, что-то из этого является основой для первых томов по кровавому преданию? Возможно, мы сможем собрать воедино утраченные записи Джонтуна о ранних работах Солоса, поскольку оригинальные журналы были утеряны.

Я провожу пальцами по журналу, вспоминая сон, приснившийся мне в старом замке, с яркими подробностями.

— Но человек...

— Не может быть, чтобы Король Солос действительно работал с человеком. — Каллос явно очень уверен в себе. — Это мастерское владение кровавым преданием может быть только у Короля Солоса.

— Почему?

— Он был изобретателем кровавого предания, — спокойно говорит Руван. — Оно появилось благодаря его работе над первыми людьми, пришедшими в Темпост.

— Я думала, что вампиры всегда могли использовать магию крови?

— Вампиры могли, но только в полнолуние, когда наши силы были наиболее сильны. В другое время кровавое предание усиливала нас. Но цена... — Каллос сделал паузу, обдумывая свои слова.

— Ты закончила? — неожиданно говорит Руван.

Я оглядываюсь через плечо. Кузница еще горячая. Мой металл ждет меня. Если бы это было в Деревни Охотников, Мать отчитывала бы меня до покраснения лица за то, что я собираюсь сделать. Но... мне любопытно, что он скажет дальше.

— Я нахожусь в точке остановки, — говорю я. — Я могу вытащить металл, дать ему остыть и вернуться позже. Это может подождать.

— Хорошо, тогда пойдем вместе. — Руван протягивает руку.

— Подождите, куда вы идете? — Каллос вскакивает со своего места, когда Руван уже тащит меня из кузницы.

Я оставляю все свои инструменты там, где оставила их. Еще одна вещь, на которую Мать, увидев, пришла бы в ужас. Маленький бунт вызывает у меня ухмылку. Теперь это моя кузница, никто не посмеет вмешаться, думаю я, Я могу делать с ней все, что захочу.

— Куда мы идем? — спрашиваю я, когда мы поднимаемся по коридору мимо комнат остальных.

— В музей. Там будет больше информации о том, откуда мы знаем, что Солос не мог работать с человеком.

— Музей? — произношу я. Слово новое и странное для меня.

— Да, он находится в городе, и, поскольку мы не можем наступить на территорию замка, нам придется идти в приемный зал.

Это более серьезная экскурсия, чем я думала, если он говорит о туманном шаге.

— В музей? — подхватывает Каллос. — Ты думаешь, это разумно?

Я не знаю, что это за «музей», но, учитывая нынешнее состояние Рувана, я полагала, что это нечто такое, о чем мне не стоит слишком беспокоиться. Но теперь я думаю, не опасно ли это.

Каллос придерживается того же мнения.

— Мы не зачищали эту часть города уже несколько месяцев.

— Сейчас раннее утро, мы вернемся задолго до захода солнца, — говорит Руван. — Не говоря уже о том, что в прошлый раз, когда мы туда ходили, там было почти пусто.

— Куда мы идем? — Винни встает.

— Отлично, теперь это вечеринка. — Каллос снимает очки и разочарованно вытирает их о рубашку. Я не могу не заметить, как он старается не смотреть на Винни. Возможно, снятие очков — это предлог для того, чтобы не смотреть.

— Мне нравятся вечеринки. — Винни останавливается у подножия лестницы.

— Возьми свои кинжалы, Винни. Мы направляемся в город.

— О! Я позову Лавензию, она...

— В последний раз, когда Лавензия сопровождала меня в музей, она разбила скульптуру, когда подумала, что это Погибший, — говорит Каллос.

— Ты прав... оставим грубиянов позади. — Винни смеется и убегает.

Они готовятся к битве с Погибшими и хотят защитить эти, несомненно волшебные, скульптуры в процессе.

— Может, мне взять серп?

— Это не повредит, — говорит Руван. — И доспехи надень.

Мы готовимся к битве, ненадолго заходя в оружейную. Затем Руван ведет нас вверх по лестнице и обратно через дверь, соединяющую нас с часовней. Когда мы проходим через пещеру, я снова вижу статую короля, парящую над алтарем. Он держит в руках книгу и смотрит в небо.

— Это и есть Король Солос? — спрашиваю я, когда мы начинаем подниматься по лестнице. Его лицо мне знакомо.

— Да, — отвечает Руван. — Это часовня, где впервые было использовано кровавое предание.

— Книга, которую он держит в руках, считается первой записью кровавого предания — книга заклинаний, как ее называют люди, — говорит Каллос. — Я надеялся, что именно ее вы найдете в мастерской, если не анкер с проклятием. Но, увы, и то, и другое не удалось.

— Первая запись кровавого предания пропала?

— Первые три, — печально говорит Каллос. — Никто не знает, что с ними случилось, но их потеря, безусловно, ослабила нашу способность бороться с последствиями проклятия. Если бы они были у нас... — Он замолчал, когда мы подошли к проему в замке. Каллос слегка наклоняется, оглядывая город. — Возможно, все было бы по-другому.

— Нет смысла задумываться о прошлом. — Винни запрыгивает на контрфорс, по которому я прошла в первый день своего пребывания здесь, и идет как