Она вздохнула.

— И последнее. Я знаю, что вы уже давно с Юрием Владимировичем работаете. Ещё с пятидесятых годов. И в некоторых вопросах, не касающихся политики, он к вашему мнению прислушивается. Так вот, если он откажется встречаться — из-за занятости или по какой иной причине — не нужно его уговаривать. Я решу свою проблему и по-другому. Но предупредите его, что обещанный «органчик» в голову и кучу дополнительных неприятностей он от меня получит. И ему придётся долго меня уговаривать, чтобы я его простила. А для этого ему сначала придётся меня как-то отыскать. Тот телефон, который я вам дала, будет действовать недолго. Ровно двадцать четыре часа с той минуты, как я положу трубку на аппарат. Так что советую вам поторопиться. Если через сутки я не получу информации от вас или от него, то буду считать, что он не готов к компромиссам. В этом случае я начинаю действовать самостоятельно. Уже без оглядки на него или на кого-либо другого. Мне нужен результат, и я его получу. Вопросы?

Елена Петровна невольно усмехнулась категоричности тона собеседницы.

— Воздержусь от вопросов. Не моего ума это дело. Не волнуйтесь, Марина Михайловна, я постараюсь в течение ближайшего часа передать Юрию Владимировичу наш разговор и обязательно вам перезвоню. Если, конечно, Юрий Владимирович мне этого не запретит. Сами понимаете, я всего лишь референт. Решение будет принимать он.

— Да, понимаю. И последнее: не теряйте времени на оформление каких-либо пропусков. Если он согласится встретиться, то просто сообщите мне, где и во сколько. И ещё предупредите его, чтобы без глупостей. Задержать себя мы ни в коем случае не позволим. Не думаю, что ему в голову такая глупая идея придёт, но на всякий случай предупредите, что с нами можно играть только честно. Любая попытка сжульничать или сфальшивить закончится тем, что фортуна навсегда отвернётся от него. И это не фигура речи, а суровая правда жизни. То же самое касается и вас.

На этом разговор закончился. Колокольцева сухо попрощалась и положила трубку. Елена Петровна взглянула на часы и занесла время в блокнот, в котором стенографировала их разговор. В Москве было двенадцать часов сорок три минуты. Время пошло! Нормальный обед снова откладывается на неопределённое время.

Первое, что она сделала, прежде чем выйти из своего кабинета, это позвонила в дежурную часть, представилась и потребовала от дежурного немедленно остановить магнитофон фиксирующий телефонные разговоры по открытым линиям приёмной Генерального. После того, как он доложил об исполнении, она распорядилась снять с магнитофона плёнку и срочно доставить её в приемную Генерального Секретаря. Когда она через пять минут добралась до приёмной, посыльный из дежурной части уже поджидал её там.

***

Выслушав её доклад, Юрий Владимирович помрачнел. Прослушивать плёнку он отказался. Сказал, что сделает это позже. Помолчал, барабаня пальцами по столешнице, вздохнул.

— Значит, Леонид Ильич послушался совета этого выскочки. И никому ведь ни слова не сказал! Идиотский поступок! Просто идиотский!

— Ты веришь в серьёзность её угроз? Звучит как-то слишком уж фантастически. Музыка какая-то.

— Верю, Лена. Паренёк этот может многое. Мы о его талантах, наверно, и тысячной доли не знаем.

— Понятно… Что делать собираешься?

— Вызывай-ка генерального прокурора! Пусть выяснит, у кого в производстве находятся уголовные дела, и вместе с исполнителем пулей сюда. Чтобы в пределах часа оба сидели в приёмной! Давай, поторопись!

— Подожди. А если их расследует МВД, а не прокуратура?

— Если расследует МВД, пусть прокуратура забирает дела в своё производство. Повод для этого всегда можно придумать. Если к делу подойти неформально, то можно провернуть это в течение одного дня. Это вообще не проблема.

— А если он за час не обернётся? Конец рабочего дня. Он вообще, может уже дома быть.

— А если он за час не успеет, то завтра его обязанности будет исполнять другой человек. Можешь так ему и передать. Нужно действовать очень быстро. Тут каждая минута дорога! Ты даже не представляешь, сколько формальностей ещё предстоит утрясти. Успеем ли за неделю — большой вопрос!

— Может, тогда сначала прекратить розыск? А с уголовными делами можно будет потом без спешки разбираться?

Юрий Владимирович оценил идею. Подумал пару секунд и кивнул.

— Да, можно и так. Не по закону и не по правилам, конечно, но мысль здравая. Так и в самом деле быстрее получится. Тогда вот что: вызывай министра внутренних дел. Будем с ним разговаривать. Пусть захватит с собой начальника информационного центра. Розыск объявляет и прекращает именно он. А генерального прокурора тогда приглашай на завтра.

— Сейчас сделаю. Что мне Колокольцевой сообщить?

— Придётся встречаться. Давай-ка прямо на завтра ей назначай. Найди в моём расписании час — полтора свободного времени. Если не будет получаться, передвинь кого-нибудь на другой день или на более позднее время. Колокольцева и разговор с ней важнее любых других дел. Я ещё летом хотел встретиться и поговорить, но она пропала из виду. Да и у нас с тобой на новом месте дел было невпроворот. Закрутился и совсем из головы вылетело. И ты мне не напомнила. — Последнее прозвучало завуалированным упрёком. Впрочем, не первым в их совместной истории и наверняка не последним.

***

Номер Колокольцевой она набрала ровно в три пополудни. Почти полтора часа ушло на различные согласования и телефонные звонки. Даже вспотела немного. После пятого гудка трубка ожила. Юношеский голос сказал:

— Слушаю вас...

— Александр? — Она почему-то думала, что трубку возьмёт сама Марина Михайловна, поэтому не сразу нашлась и не смогла вспомнить отчество паренька.

— Да, это я. А вы, наверно, Елена Петровна?

— Да, правильно. Не могла бы я переговорить с Мариной Михайловной?

Паренёк хмыкнул.

— Прямо сейчас не получится. Её дома нет. Ушла погулять. А зачем она вам?

— Мне нужно сообщить кое-что.

— Если вы по поводу встречи с Юрием Владимировичем, то скажите мне. Она тут же узнает.

— Да, именно по этому поводу. Есть чем записать?

— Говорите. Я так запомню.

— Значит так, встреча состоится завтра в четырнадцать ноль-ноль Москвы.

После короткой паузы мальчишка ответил:

— Нам подходит. Марина Михайловна хочет пригласить его к нам. Здесь нас с гарантией никто подслушать не сможет.

— Подожди! У меня один вопрос.

— Да, какой?